Творец, как самый большой в мире начальник, тоже любит идиотов! (Фирсанова)
Название: Я всегда буду рядом
Автор: Vinceres
Пейринг: Саске/Наруто (в будущем)
Рейтинг: R
Жанр: ангст, романс
Размер: макси
Состояние: в процессе
Саммари: если тебе плохо, и ты думаешь, что твоя жизнь кончена – найди того, кому ещё хуже, и сделай так, чтобы он снова улыбался.
Размещение: спросите, дайте ссылку и размещайте с шапкой
Дисклеймер: я бы забрала себе, да дядька Киши не отдаёт
Предупреждение: АУ, ООС, слэш, мат, курсивом POV Наруто
От меня: ну, поехали…
Главы 1-2Глава 1
Первый день осени выдался по-летнему тёплым и солнечным. Впрочем, первое сентября – это всё ж таки не совсем ещё осень. Деревья ещё не думали окрашиваться в осенний багрянец, рассвет был всё ещё ранним, а закат поздним, и солнечные лучи грели ласково, освещая всё вокруг нежным золотистым сиянием. Лёгкий ветерок срывал первые чуть пожелтевшие листья и причудливыми змейками гонял их по асфальтовым дорожкам. В такие дни хочется радоваться жизни, бегать по парку вместе с малышнёй, вопя от счастья и жадно вдыхая терпкий аромат свежей зелени. А на лицах прохожих – ещё не успевшие остыть впечатления от жарких летних дней, покрытых нежной дымкой горных вершин и солёных брызг моря. В такие дни не хочется думать о плохом. Вот только у него это не получалось.
Светловолосый парень медленно брёл по широкому залитому солнцем коридору. Вокруг него бурлила обычная школьная жизнь: кто-то громогласно делился впечатлениями о поездке на средиземноморский курорт, кто-то рассказывал о новой компьютерной игре, кто-то обещал обязательно выиграть соревнования в этом году, кто-то обсуждал достоинства и недостатки мальчиков из класса. Вот какая-то девочка завизжала на всю школу и погналась за мальчишкой, дёрнувшим её за юбку. А рядом несколько ребятишек по очереди прыгали через сваленные в кучу сумки. Он был частью этой жизни. Ну, или, по крайнем мере должен был являться этой частью. Но не чувствовал себя таковым.
Он остановился у входа в свой класс и быстро оглядел собравшихся здесь ребят. Всё как всегда: спящий на подоконнике увалень Шикамару, предпочитающий работать исключительно головой, но имеющий к ней придачу весьма тяжёлые кулаки, чью силу он не раз ощущал на себе; отчаянно зевающий при виде спящего приятеля Киба, заядлый собачник и по совместительству, подлая скотина, не прекращающая издевательств над своим оппонентом до тех пор, пока не услышит, как тот стонет от боли, потому что это «похоже на то, как собачка скулит»; мрачный, как демон из ада, неуравновешенный ублюдок Гаара, чьи бирюзовые глаза вспыхивали маниакальным удовольствием при виде чужих страданий; и болезненно-бледный Сай со своей неизменной мерзкой улыбкой и слащавой рожей… смотрящий прямо на него. Нет, не на него… за него. Спина автоматически напряглась.
Чей-то палец с нажимом прошёлся по позвоночнику.
– Нару-у-уто, – протянул знакомый холодный голос. Ухмылка Сая стала ещё омерзительнее, а остальная компания, наконец, обратила на него своё внимание. Но главное – эта сволочь позади него. Хьюга Неджи, наследник одной из крупнейших корпораций в Японии, человек, для которого чужая жизнь ничего не стоит, у которого нет никаких ценностей, ограничений, совести или морали. Человек, привыкший считать себя центром вселенной. Уверенный в том, что в этом мире всё устроено для того, чтобы выполнять любое его желание. Подлая тварь, одним словом.
– Здравствуй, Неджи, – блондин постарался, чтобы его голос звучал как можно вежливее – злить этого отмороженного ублюдка было опасно.
Он полетел вперёд, задохнувшись от внезапного сильного толчка в спину. Понимая, что его ждёт, успел подставить руки и быстро повернулся, чтобы уж если получить ещё, так хотя иметь возможность закрыться. Но не учёл тех, кто стоял сзади. Тяжёлый ботинок ударил в бок, и Наруто охнул и скорчился на полу, прижимая руку к пострадавшему месту. И новый удар – по напрягшимся от боли пальцам. Тёплые струйки потекли из прокушенной губы, наполняя рот солёным привкусом; блондин стиснул зубы, изо всех сил стараясь не издать ни звука.
– Достаточно, Сай. Пока хватит с него.
Рывок за волосы – и он уже стоит на ногах, смотря в непроницаемые бледные глаза своего мучителя. Тонкие губы изгибаются в презрительной усмешке.
– И тебе здравствуй, Узумаки. Разреши тебя поздравить с началом нового учебного года.
***
Наруто сидел за партой, подперев голову кулаком и уставившись в окно. У доски распинался учитель, что-то рассказывал, о чём-то спрашивал, выслушивал ответы и комментарии, но Узумаки даже не пытался вникнуть в происходящее, думая о своём. А именно, о чёртовом Неджи и его чёртовой банде.
«Ненавижу. Ну какого ему опять от меня надо? Первый день в новом году, не видел друзей всё лето – ну и общайся с ними, расскажи им, как провёл каникулы, спроси, как провели они. Нет, блин, надо ему меня задирать. Соскучился, что ли? И вроде я ему не грубил, вежливо поздоровался. Скотина, теперь больно так. Дать бы ему промеж глаз, чтобы кубарем полетел. Так ведь нельзя – нажалуется директору, и меня вышвырнут отсюда, даже разбираться не станут. Вот ведь жопа».
В отличие от одноклассников, ему было чего опасаться. Наруто не принадлежал к местной элите и не мог в случае неприятностей рассчитывать на поддержку могущественной семьи. Его отец, Минато, много лет преподавал в этой школе, будучи одним из лучший специалистов в своём деле. Общительный, добрый и энергичный человек, обладая природным магнетизмом, он словно притягивал к себе людей. Несмотря на пережитое горе – его жена умерла вскоре после рождения ребёнка – он никогда не унывал и, казалось, лучился оптимизмом. В школе его очень любили, и когда он попросил разрешения руководства устроить сюда своего сына, ему не смогли отказать. Однако от Узумаки-младшего потребовали отличной успеваемости по всем предметам и безупречного поведения. Для Наруто это оказалось несложно. Приветливый, улыбчивый мальчишка, способный и упорный, легко смог выполнить эти условия. Стремясь быть во всём первым и искренне желая оправдать доверие, прежде всего, своего отца, он стал лучшим учеником в классе. Учителя постоянно ставили его в пример, что, конечно же, не могло не задевать остальных. Его так и не приняли в «высшее общество», игнорируя все попытки тянущегося к людям жизнерадостного ребёнка завести друзей. Но это, в принципе, не особенно волновало Наруто – ведь у него был любящий отец, а учителя не могли нарадоваться на талантливого и прилежного ученика.
Всё закончилось внезапно и страшно. Во время урока Минато вдруг почувствовал себя плохо: острая боль сжала сердце, дыхание перехватило, в глазах потемнело, а тело охватила слабость. Школьный врач сделал всё возможное, но учитель умер ещё до приезда «скорой». Наруто в это время был на занятиях, ему сообщил о случившемся дежурный ученик, посланный директором.
Это был первый и последний раз, когда он плакал. Его никто и не пытался успокоить или хоть как-то подбодрить, делая вид, что их это не касается: может, не хотели проявлять «ненужные» чувства, а может, и не умели этого. Только Неджи Хьюга, приобняв за плечи, произнёс вкрадчиво и пугающе холодно: «Теперь у тебя никого нет, Узумаки. И защитить тебя некому. Ты один».
Он старался держаться. Помня о наставлениях отца, продолжал упорно учиться, не жалея времени и сил. Старался не реагировать на подначки и насмешки одноклассников. Хорошее отношение к нему со стороны учителей тоже вдруг куда-то улетучилось. Только его классный руководитель, Ирука-сенсей, ещё как-то пытался поддержать убитого горем мальчика. А потом был неприятный разговор с директором, в ходе которого ему ясно дали понять, что он здесь чужой и за первую же провинность вылетит со свистом.
А чёртов Хьюга словно этого и ждал. Подмять под себя, подчинить, уничтожить, лишить воли… Наруто не хотел этого, но и лишаться места в школе он тоже не хотел. Его отец так старался дать ему хорошее образование – он не имел права отступать. Поэтому ему оставалось только терпеть и ждать.
***
Прозвенел звонок, и ученики гурьбой повалили из класса. Как всегда в первый учебный день, сегодня был только один организационный урок, на котором им сообщили расписание занятий, список предметов и прочую сопутствующую ерунду. Наруто вздохнул и, поднявшись, поплёлся к выходу.
Неожиданно путь ему преградила чья-то рука, толкнувшая Узумаки внутрь класса.
– Далеко собрался, крошка?
Похабная улыбка на бледном лице. А из-за его спины появляются, заходя следом, прочие члены клуба «Поглумись над Узумаки». Наруто отступил, исподлобья оглядывая своих оппонентов. Последним в класс вошёл Хьюга, прислонился к стене, засунув руки в карманы, и с победным видом смерил хищным взглядом одноклассника. Он ухмыльнулся.
– Узумаки, сколько тебе лет?
Наруто растерялся. «Зачем ему это? Какая разница? Что он ещё придумал?» – он недовольно нахмурился, но всё-таки ответил:
– Шестнадцать, – и неизвестно зачем уточнил: – Скоро семнадцать.
Хьюга поджал губы и медленно качнул головой, изобразив задумчивое выражение на холёном лице.
– М-м, уже взрослый, значит.
– Ты о чём? – в синих глазах промелькнуло недоумение.
– Да видишь ли, блондинчик, надоело мне тебя бить. В самом деле, что мы – малолетки тупые, что ли? Пора уже прекращать этот детский сад, ты не находишь? Верно, парни? – он обвёл взглядом своих приятелей. Те только закивали в ответ, подтверждая его слова.
Наруто недоверчиво взглянул на него.
«Прекращать? Неужели дошло, наконец?»
– Неджи… – он даже растерялся, не зная, что сказать, но сердце забилось чаще, наполнившись радостью. Неужели его наконец-то примут и признают одним из них? – Я… мне очень приятно. И я не держу на вас обиды, ребята. Я уверен, что мы сможем хорошо общаться. Если вы не против, конечно, – он посмотрел в глаза Неджи и улыбнулся – открыто, по-доброму.
Ответная улыбка была начисто лишена теплоты – Наруто даже показалось, что от Хьюги повеяло холодом. Парни обступили его теснее, не оставляя возможности вырваться, а Неджи подошёл практически вплотную. Блондин вздрогнул, почувствовав прикосновение чужих холодных пальцев к своей щеке. Радостное настроение стремительно улетучивалось, уступая место страху.
– Я так и подумал, что ты неглупый мальчик, и всё правильно поймёшь. Итак, с этого дня мы с тобой будем развлекаться по-взрослому. Если хочешь – первый раз пройдёт прямо здесь, стесняешься – можем найти более укромное местечко. В этом я даю тебе маленькое послабление: ты можешь выбрать, – и с этими словами он опустил руки на бёдра парня, огладив и сжав упругие ягодицы сквозь ткань джинсов.
Наруто дёрнулся, вырываясь, и отскочил назад, упёршись спиной в Сая.
– Да ты что, совсем охренел? Ты что несёшь вообще? Ты… какого себе позволяешь, а?! Думаешь, тебе всё дозволено?! Думаешь, я твоя игрушка?
Крепкие руки сжали плечи, удерживая на месте. Хьюга, мгновенно оказавшись рядом, размахнулся, отвешивая смачную пощёчину строптивому парню, затем ещё одну и ещё. Цепкие пальцы ухватили за подбородок, рывком поднимая голову.
– Ах, девочка у нас брыкается – так, значит? Ну, хорошо, – он зловеще оскалился. – Парни, а ну, сюда его, – он махнул рукой на ближайшую парту. – Мордой вниз, штаны спустить и держите покрепче, – он потянул молнию брюк.
Наруто отчаянно дёргался, пытаясь освободиться, но Киба и Сай хорошо выполнили указание своего босса, с размаху шмякнув его животом о твёрдую поверхность. Чьи-то руки ухватились за пояс, стаскивая джинсы и царапая кожу.
«Чёрт, чёрт, чёрт! Спокойно, Наруто, расслабиться, усыпить их бдительность, а потом вырваться».
Он вздохнул и замер, перестав сопротивляться.
– О, Неджи, смотри-ка – наш малыш поумнел, – заржал Киба, похлопав Узумаки по затылку. – Не хочет, чтоб его порвали.
– Не хочу, – отозвался блондин. – Неджи, пожалуйста, не очень сильно.
Парни опешили. Они ожидали от него чего угодно, но только не этого. Первым пришёл в себя Хьюга, подойдя сзади и пробежавшись пальцами по оголённой пояснице.
– Сообразительный, умничка, – он шлёпнул по округой ягодице, вызывая смешки своих приятелей, – но за наглость будешь наказан. Сейчас тебя отымею не только я, но и остальные, кто захочет и сколько захочет. А впредь, малыш, будем брать, когда пожелаем, а ты, мой сладкий, по первому свистку послушно ложишься и раздвигаешь ноги, ты меня понял?
Наруто судорожно сглотнул, опуская ноги на пол и сводя их вместе.
«Сука, я тебе сейчас дам свисток, блядь. Нечем свистеть будет».
– Д-да… да, Неджи, я всё понял. Прости меня.
Прохладные ладони прижались к нежной коже. Наруто выдохнул, напрягая ступни и поджимая пальцы… и резко двинул ногами назад и вверх, попадая во что-то мягкое и с удовлетворением отмечая сдавленный вопль упавшего на пол парня. Он рванулся, освобождаясь от захвата, и отскочил к доске, хватая с учительского стола указку. Бросил короткий взгляд на кривящегося от боли, зажимающего пах длинноволосого извращенца и крепче сжал в руках кусок дерева.
– Мочите его на хрен! – рявкнул Хьюга, с трудом поднимаясь на ноги.
Взмах указкой – и Киба отлетает к стене, зажав руками разбитый нос и изрыгая проклятия. Ещё один – и летящую в лицо палку перехватывает Сай, дёргая на себя. Наруто бросился на него, но тут же получил по затылку от неизвестно как оказавшегося сзади Гаары. Пинок в живот, в спину, по рёбрам… перед глазами возникает чей-то ботинок… вспышка, и он проваливается в темноту.
***
Сознание возвращалось медленно, словно нехотя. Он запрокинул голову, отвёл назад плечи до хруста в спине, сжал и разжал кулаки, поморгал, прогоняя остатки тумана из головы… и выгнулся, зашипев от внезапно нахлынувшей боли. Тело словно сдавило тисками, но хуже всего чувствовали себя ноги – они почему-то ощущались очень тяжёлыми и какими-то… чужими, что ли. Он с трудом поднял голову, всматриваясь в собственный силуэт, прикрытый белой простынёй.
Наруто застонал, морщась и сжимая пальцами простыню. Откуда-то возникла женщина в белом халате.
– Очнулся, сынок?
Голос был ласковым, низковатым, но приятным.
«Сынок… меня так давно не называли. Где же я?»
– Ты в больнице, – предупредила она его вопрос, – у тебя несколько ушибов и сломаны обе ноги, – круглое полноватое лицо женщины отразило сожаление. – Боюсь, ты тут надолго.
Она подняла голову, оборачиваясь и смотря куда-то в сторону. Послышались чьи-то быстрые шаги, и над парнем возникло лицо Ируки-сенсея.
– Наруто, очнулся? Ты как, малыш?
– Ирука… сенсей… – мальчик скривился от боли. – Что… случилось?
Доброе лицо учителя погрустнело.
– Ребята нашли тебя на улице, ты был без сознания. Мы вызвали «скорую», отвезли тебя сюда. Инудзука сказал, что ты выпрыгнул из окна. Наруто, зачем? У тебя какие-то проблемы? Почему ты мне не рассказал?
Он отстранился, пропуская медсестру, которая сделала парню укол. Стало немного легче, боль отступила, а мысли словно заволокло туманом.
«Выпрыгнул из окна, значит. Подлые твари».
– Я… не помню… – пробормотал он. Что угодно, только не рассказывать об этом.
Ирука вздохнул, гладя его по руке.
– Цунаде-сама просила тебе передать, что до конца года разрешает тебе учиться дома. Потом придёшь, сдашь итоговые экзамены вместе со своими товарищами и перейдёшь в следующий класс. Смотри, занимайся, как следует. Я буду к тебе наведываться, хорошо?
– Ладно, – пробормотал блондин, засыпая.
***
Вот так, значит. Выпрыгнул в окно. Да фигня – это они меня выбросили.
Чёрт, как же больно…
Они меня избили… о, да, спина и рёбра это чувствуют. Что ещё… лицо… больно. Разбито. Нос и челюсть не сломаны вроде – дышать и говорить могу. Руки… ага, работают. Хорошо. Ноги… блядь. Блядь! Это сколько мне лежать? А вдруг я не смогу больше ходить?
Уроды, твари, придурки, отморозки, что вы натворили? Зачем?!
Что я вам сделал? Чем помешал? Кого из вас обидел? Кому перешёл дорогу?
За что? За что избили, за что хотели изнасиловать, за что покалечили?
Ради чего это всё? Какой цели вы этим добились?
Неджи, Гаара, Сай, Киба, Шикамару – вам так легче будет, да? Знать, что сломали, вырвали из жизни, наигравшись, выбросили на обочину. Вы довольны? Вам теперь хорошо?
Значит, я теперь взрослый, да?
И меня можно не только бить, но и… чёрт! Неужели?!
Нет, нет, там не болит… слава богу, они ничего не сделали.
Ну, хоть это хорошо. Впрочем, неважно.
Я больше туда не вернусь. Надоело. Не хочу, хватит с меня. Папа, прости меня. Знаю, ты хотел, чтобы я закончил хорошую школу, чтобы выбился в люди. Но я не могу так больше. Если я отвечу – меня выгонят, не отвечу – либо забьют на фиг, либо я сам… нет. Этого не будет.
Я пойду работать – чёрт с ним, с образованием, устроюсь куда-нибудь. Потихоньку подготовлюсь, сдам на аттестат. Поступлю в какой-нибудь колледж. Подумаешь, элитная школа. Не страшно, пап. Я не пропаду.
Я же сильный.
***
Ему приснился странный сон. Он стоял посреди огромной залитой ярким светом комнаты с множеством дверей. Где-то за пределами этого помещения бушевала буря, он слышал её отголоски: ревущий грохот громовых раскатов, хлёсткие удары крупных капель дождя и свистящее завывание ветра – но здесь, внутри, было тепло и спокойно. Он подошёл к одной из дверей – ему было любопытно, что там – и вдруг услышал нежный, мелодичный голос:
«Ты можешь открыть её, но только одну. Подумай, Наруто, какую именно дверь ты хочешь открыть. От твоего решения многое зависит».
Он замер и испуганно огляделся, но в комнате, кроме него, никого не было.
Выбрать? Принять решение? А какая разница? Что от него зависит? Что?
Наруто осторожно обошёл комнату, останавливаясь по очереди возле каждой двери, прижимаясь ухом и напряжённо вслушиваясь, что там. Подойдя к последней, он вдруг почувствовал, как сжалось, а затем бешено застучало его сердце. Не думая больше, он рывком распахнул дверь, и его едва не снесло мощным порывом ветра, летящим из надвигающейся серо-чёрной мути впереди. Ругая себя за опрометчивый поступок, он уже хотел захлопнуть дверь, как вдруг из клубов тёмного дыма вылетел светлый силуэт, с каким-то слепым отчаянием стремящийся достигнуть света, в котором стоял блондин. Поддавшись какому-то неясному порыву, не понимая, что и зачем он делает, Наруто ухватился за косяк и подался вперёд, вытягивая руку в попытке помочь. Вцепившись пальцами во что-то тёплое, он рывком затащил это нечто в комнату, падая на спину и ногой захлопывая спасительную дверь. Перед глазами всё потемнело, но сознание успело выхватить образ: тёмная копна волос и пронзительные чёрные глаза на красивом бледном лице.
Глава 2.
– Саске! – высокий молодой человек с длинными чёрными волосами, собранными в низкий хвост, увидев вышедшего из-за стеклянных дверей мальчика с большой дорожной сумкой на плече, шагнул вперёд, поднимая руку в приветственном жесте. Стоявшие рядом с ним мужчина и женщина заулыбались, услышав имя и всматриваясь в его обладателя.
– Мама, папа, аники! – юноша лет семнадцати с художественным беспорядком на такой же черноволосой, как и у окликнувшего его парня, голове радостно улыбнулся, приветствуя стоящих в зале ожидания людей. Сбежав по лестнице и в мгновение ока преодолев расстояние между собой и встречающими, он бросил сумку на пол и нырнул в родные объятия. Женщина тут же прижалась к его щеке нежным поцелуем.
– Ну, мам! – он смущённо улыбался, уворачиваясь от ласк матери, гладившей его по широкому плечу и взъерошенным волосам. Легонько чмокнул в ответ, смущаясь ещё больше от появившегося в её глазах растроганного блеска.
Он пожал руку отцу, слегка поклонившись в знак приветствия, и ткнул кулаком в поднятую ладонь брата.
– Йо, аники!
– Как прошёл полёт? – молодой человек улыбнулся, сжимая пальцы младшего брата своими.
– Ой, нормально. Только долго очень. Я устал просто ужасно. Пытался поспать, но в такой обстановке это совершенно нереально. Взял с собой книгу почитать, а она оказалась скучной, как учебник по политологии, – фыркнул парень. – Но в качестве снотворного всё равно не прокатила. Ну, пошли?
Подхватив вещи, они поспешили к выходу из аэропорта.
– Как твои успехи в школе? – спросил отец.
– Отлично, пап! Всегда и во всём первый, как обычно. Я же Учиха, как-никак, должен соответствовать, – он рассмеялся. – Эх, я так по вам соскучился!
– Да неужели? – с нарочито недоверчивой интонацией протянул его брат. – И по мне тоже?
– Ага, а по тебе – так особенно, – Саске фыркнул, толкая его плечом.
– Надолго домой? – ловко уклоняясь и «провожая» парня вперёд несильным пинком по пятой точке, осведомился тот.
– На две недели, – разворачиваясь и «награждая» брата дружеским тычком, ответил юноша. – Моя премия за победу в школьной олимпиаде. Надоем вам тут, ещё выгонять будете.
Смеясь и подначивая друг друга, они покинули здание и пошли к машине.
***
Учиха Саске был младшим сыном одного из самых богатых людей в Японии. Его отец, Фугаку, влиятельный бизнесмен, владел компанией по производству медицинского оборудования, а у матери, Микото, был собственный благотворительный фонд. Старший брат Саске, Итачи, помогал отцу в семейном бизнесе, начав работать, ещё будучи студентом. Гордость университета, гениальный парень с цепким умом и жёстким и решительным характером, он был тем, на кого глава семьи мог полагаться безоговорочно. Знающие его люди поговаривали (за глаза, конечно), что Итачи – это машина, не поддающаяся человеческим эмоциям и не имеющая слабостей. На самом деле это, конечно же, было не так. Одна маленькая слабость у него всё-таки была. И звали её Саске.
Младший Учиха ещё в детстве проявлял незаурядные способности, но из-за скверного неуживчивого характера преподавателям было трудно с ним совладать, к тому же он увлекался многими вещами, не сосредотачиваясь на чём-то одном. Однако в их семье было принято помогать талантам, поэтому Фугаку не мешал взбалмошному парню развиваться так, как он захочет, лишь подталкивая его в верном направлении. За семейный бизнес он не беспокоился – дело его жизни было в надёжных руках старшего сына, который с успехом оправдывал его ожидания. Что же касается Саске… тут он исходил из принципа «набегается – успокоится», не ограничивая мальчишку ни в чём. Единственное, что его волновало – это неумение и нежелание сына находить общий язык с людьми, впускать их в свою жизнь, общаться, сотрудничать, дружить. Полагая, что виной этому может быть слишком сильное влияние семьи, устраняющей все проблемы ещё в зародыше, он решил, что парню не помешает навык самостоятельного приспособления к окружающей действительности, и отправил его учиться в Европу в надежде, что полученный там бесценный опыт общения поможет Саске в будущем лучше ладить с людьми. Мальчик расценил это по-своему, решив, что от него требуют новых свершений, и не подвёл семью, регулярно радуя успехами как в спортивных состязаниях, так и в учёбе. Из школы постоянно приходили поздравительные письма и хвалебные отзывы. Всё это, несомненно, радовало Фугаку. Огорчало одно: сын так и не научился подпускать к себе людей и по-прежнему был гордым одиночкой. Итачи, как мог, успокаивал отца, говоря, что это всё временно, и проблема сойдёт на нет сама собой, как только Саске повзрослеет.
***
Подойдя к автостоянке, они остановились у шикарного тёмно-синего автомобиля. Побросав вещи в багажник, Саске плюхнулся на заднее сиденье рядом с братом. Родители сели впереди.
– Пап, а где же твой водитель? – хитро усмехнувшись, спросил Саске.
Это была старая шутка семьи Учиха. Всё дело было в прихоти Фугаку: человек, чьё состояние позволяло ему иметь всё, чего бы он ни пожелал, и жить, не заботясь о бытовых мелочах, категорически терпеть не мог пользоваться услугами всякого рода обслуживающего персонала, считая (и порой, кстати, совершенно безосновательно), что сам он всё сделает лучше. Его сыновья угорали со смеху, глядя, как их отец пытается починить кран в ванной или настроить телевизор. Обычно дело заканчивалось двумя подзатыльниками нахальным отпрыскам, а затем – небольшой аварией на подвергнутом издевательству объекте, громкими ругательствами в адрес производителей в процессе перевязки пострадавшего «умельца» и вызовом сантехника, телемастера, электрика… список можно было продолжать до бесконечности. По той же причине он никогда не ездил с водителем, предпочитая самостоятельно сидеть за рулём. Впрочем, это его умение как раз не вызывало сомнений – отличный водитель, он мог дать сто очков вперёд любому асу городских трасс.
– Да выгнал я его, сынок, – произнёс Фугаку, включаясь в игру. – Плохой попался, знаешь ли: «Лексус» от «Форда» не смог отличить.
Теперь настала очередь Саске краснеть от смущения. Однажды, ещё будучи маленьким, он перепутал именно эти марки, вызвав тем самым нездоровое веселье брата-подростка и «грозное» замечание отца, что с таким знанием предмета в личные водители он его точно не возьмёт. После этого он, правда, с присущей ему тщательностью изучил данную тему, и больше таких ошибок не совершал. Но зловредная семейка всё равно не упускала возможности лишний раз над ним подшутить.
Салон автомобиля наполнился смехом, даже Саске улыбнулся, боднув весело хохочущего брата в плечо. Фугаку включил зажигание, выводя машину на дорогу.
– Как тебе живётся в Европе, дорогой? – Микото, обернувшись назад, ласково улыбнулась сыну. – Ты нам совсем ничего не рассказываешь о себе, только об учёбе и соревнованиях. Ты подружился с кем-нибудь? Ходишь с друзьями в кино, на вечеринки? А с девочками у тебя как, есть кто-нибудь?
– Ой, мам, да какие девочки, – парень отмахнулся, поморщившись. – Во-первых, мне некогда. Я всё-таки учиться туда приехал, а не гулять. Ну, а во-вторых, – он хитро усмехнулся, – ну как с ними общаться, если при виде меня они бледнеют и падают в обморок? – Саске рассмеялся.
– Так уж и падают? – хмыкнул Итачи. – Ну, а друзья? Что, неужели нет ни одного парня, который был бы с тобой на одной волне?
Саске только фыркнул в ответ.
– Парни. Да они тоже все долбанутые какие-то. Одни не хотят со мной общаться, потому что я чужак, а другие обращаются ко мне не иначе, как «А-ах… Са-а-аске», – словно передразнивая кого-то, томно протянул он, – и тоже закатывают глаза и отрубаются.
Он помолчал, пережидая взрыв смеха.
– Ну, и зачем мне такое «счастье», а? Нет уж, вот закончу учёбу, вернусь домой, а там уже буду париться дружбой и девочками.
Итачи, всё ещё смеясь, покачал головой.
– Нет, братик, так дело не пойдёт. Надо заняться твоим сексуальным воспитанием. А то если ты будешь плохим любовником – это же будет позором для клана! – в угольных глазах заплясали чёртики.
Микото легонько шлёпнула сына по лбу.
– Боже, Итачи, что ты несёшь? Саске ещё ребёнок, как тебе не стыдно?
Фугаку за рулём только ухмыльнулся, не сводя внимательного взгляда с дороги. Итачи, мельком глянув на отца, покачал головой.
– Ну, что ты, мама! Разве я научу братика плохому?
– Да опоздал ты со своим обучением, аники, – Саске показал брату язык.
– Вот как? – с наигранным удивлением произнёс тот. – Что ж, поздравляю, ты настоящий Учиха.
«Настоящий Учиха» изобразил на лице выражение тотального превосходства и, вздохнув, откинул голову назад, закрывая глаза. Перелёт был очень утомительным, и он был не прочь отдохнуть. Сквозь подступающую пелену сна он почувствовал, как Итачи осторожно притянул его голову к своему плечу, обнимая одной рукой. Усмехнувшись про себя, он удобно устроился на импровизированной подушке и задремал.
***
Ему снился странный сон. Саске бежал по пустым светлым коридорам, не разбирая дороги, сворачивая то направо, то налево в бесплодных попытках найти выход. Сердце бешено колотилось о рёбра, пульс глухими ударами отдавался в висках, лицо покрылось испариной, дыхание прерывалось от быстрого бега и какого-то непонятного ощущения… словно вот-вот должно было произойти что-то страшное, ужасное, и не было никакой возможности избежать этого. Он бежал так быстро, словно от этого зависела его жизнь, а пространство позади него быстро окрашивалось темнотой. Он не оборачивался, но как будто видел, как чернильная мгла преследует его. Неожиданно он оказался в тупике. Резко обернувшись, Саске прижался спиной к стене, с отчаянием всматриваясь в непроглядный мрак, подступающий к нему. Бежать было некуда, и он, собрав волю в кулак, рванулся навстречу неизвестности. Тьма расступилась, пропуская его; на миг парню показалось, что она – тьма – испугалась его порыва, но вскоре свет вокруг него опять стал меркнуть. Перед его взором вдруг замаячила дверь, и он из последних сил бросился туда, уверенный, что наконец-то нашёл желанный выход. Из обступающих его сгустков тени протянулись когти, будто бы желая схватить его и бросить на потеху неведомой силе. Он протянул руку к двери, и она неожиданно открылась. Из прямоугольного пятна яркого света вынырнула рука – изящная, но крепкая, с кожей золотистого оттенка, словно окружённая нежным сиянием. Сильные пальцы обхватили его ладонь, и неведомый спаситель потянул его на себя, вырывая из объятий мрака. Он упал на колени, утыкаясь лицом в чужую одежду. Неожиданно навалилась слабость, Саске понял, что теряет сознание, и тяжело перекатился на спину, открыв глаза. Яркий свет ослепил его, он пытался сквозь нахлынувшие слёзы разглядеть того, кто спас ему жизнь, но смог увидеть лишь тёплое золото кожи, солнце в волосах и ясную синеву летнего неба в глазах.
***
Он вздрогнул и резко выдохнул, просыпаясь. Щёки горели, в груди саднило, а биение сердца ощущалось где-то у горла.
– Что, отото? – объятие Итачи стало крепче.
– Нет-нет… – он поморщился. – Приснилась херня какая-то.
– Сынок! – укоризненно отозвалась мать.
– Извини, мам.
Он огляделся, с облегчением узнавая салон отцовской машины. Дурацкий сон не шёл из головы – наоборот, отчего-то в сознание вползла тревога, ледяной хваткой сжимая всё внутри. Он сжал кулаки, с удивлением отмечая вспотевшие ладони.
«Да что за хрень?»
Машина вдруг резко вильнула, и Саске по инерции отбросило в сторону. Он зашипел, ударившись головой, и прижал руку к пострадавшему месту, чувствуя, как под ладонью разливается что-то тёплое.
– Саске, осторожнее! – Итачи притянул его к себе, прикладывая платок к голове. – Отец?
– Дети, спокойно! – Фугаку уверенно выкручивал руль, удерживая автомобиль в крутом повороте. – Какая скотина разлила тут это дерьмо… – процедил он сквозь зубы, добавив ещё несколько непечатных выражений, нелицеприятно характеризующих виноватых в плохом состоянии дороги людей. Микото мягко опустила руку на его кисть, легонько сжав пальцы.
– Всё хорошо, милая. Ох, чёрт!
Вылетев из-за поворота, по встречной полосе им в лоб мчался грузовик. Фугаку дёрнул машину влево, пытаясь уйти от столкновения, но расстояние было слишком мало, а скорость – высока. Их ударило в бок, закручивая в страшном вихре и вынося за обочину. Он вцепился в руки брата, стиснув зубы и с ужасом глядя на беспорядочное мелькание за стеклом. Перед глазами что-то вспыхнуло, и тело пронзила резкая боль. Грудь сдавило, что-то тяжёлое упало на ноги, и сознание провалилось в темноту.
***
И снова он оказался в той странной комнате, куда его давеча занесло. Саске лежал на полу, уставившись широко раскрытыми глазами в потолок. Несколько раз глубоко и размеренно вздохнув, проверяя состояние рёбер – нет ли переломов – он перекатился на бок и приподнялся на руках. Тело слушалось с трудом, и он едва не рухнул обратно.
Чей-то силуэт замер неподалёку. Саске старательно вглядывался, чувствуя, что это что-то очень важное для него, что-то, без чего он не сможет жить. Он сам не понимал, откуда в нём это ощущение и почему он сделал такие выводы, но уверенность в их правильности не покидала его ни на мгновение. А ещё он очень хотел увидеть лицо того, кто стоял рядом. И особенно его глаза.
«Увидишь, – услышал он мягкий, слегка хрипловатый голос. – Всему своё время».
«Не уходи! – он протянул руку, пытаясь дотянуться до окутанной золотым сиянием фигуры. – Не бросай меня, не оставляй одного!»
«Не бойся, я всегда буду рядом».
Светлый силуэт начал растворяться в воздухе. Саске нечеловеческим усилием вскочил на ноги, одним прыжком преодолевая расстояние между собой и загадочным незнакомцем, и сомкнул руки на тёплой фигуре, пытаясь удержать. Нежное сияние, словно песок, прошло через его пальцы, но перед тем, как исчезнуть окончательно, солнечный ангел обернулся, даря ему прощальный взгляд бездонных глаз.
***
Утро выдалось на редкость противным. Свинцово-серые тучи заполонили небо, сырой холодный ветер пригибал к земле ветви деревьев, а затем пошёл проливной дождь, крупные капли которого жёстко хлестали в окно, растекаясь по стеклу своеобразными слезами. Саске ненавидел такую погоду. В школе он часто гулял по парку и, сидя на тёплой траве, размышлял обо всём на свете. Нежаркое английское солнце ласково пригревало, пение птиц оттенялось шелестом листвы, и он, с наслаждением вдыхая свежесть укутанной в зелень природы, чувствовал себя счастливым. Когда же на город обрушивался ливень – а по-другому там почти и не бывало – он лишался такой возможности, и вынужден был прятаться от стихии в тесной комнате школьного общежития, слушая бестолковую болтовню одноклассников под аккомпанемент ритмичных ударов капель дождя по крыше.
Небо плакало, словно горюя по кому-то. На душе у него было так же паршиво. Вот уже третий день, как его привезли в эту чёртову больницу, а он по-прежнему даже не знает, как там его родные. Единственное, что ему было известно – это то, что с братом все в порядке. Саске очнулся в машине скорой помощи по пути сюда и помнил, как Итачи сидел рядом, держа его за руку, а на его красивом мужественном лице, перепачканном кровью и копотью, впервые, насколько он помнил, отражался страх. Но с тех пор, как он здесь очутился, он ни разу не видел брата. Так же, как и родителей. Всё это страшно его тревожило. Он пытался анализировать: ехали на машине… скользкая дорога… грузовик навстречу… разворот, ещё один, ещё… мельтешение вокруг и удар. Авария. Неприятное ощущение страха холодило сердце, сжимая в комок внутренности. Саске не хотелось думать о плохом, но услужливая логика подбрасывала мысли, одну страшнее другой.
«Тьфу ты, чёрт!»
Безумно хотелось встать и бежать, искать, узнавать, допытываться – где, как, живы, в каком состоянии? Он с размаху опустил кулак на край кровати, от злости на самого себя, на свою слабость и беспомощность.
«Ненавижу! Хлюпик, слабак, труп ходячий… лежачий, на хрен».
Тихо открылась дверь. Саске поднял голову, всматриваясь в приближающуюся фигуру брата. Итачи выглядел страшнее смерти. Заросший, осунувшийся, с красными от бессонницы глазами и забинтованной головой, своим видом он разом пробудил исчезнувший было страх, и Саске, забыв о боли, дёрнулся, пытаясь подняться.
– Лежи, куда тебя понесло? – старший брат удержал, заставляя лечь обратно. – Ты ещё мне тут…
– Аники… – говорить стало трудно. – Какого, блядь… что случилось? Где мама, папа? Как они?
Итачи молчал, внимательно изучая носки своих туфель.
Ужасная догадка ледяными когтями царапнула внутри, сорвав дыхание. Саске судорожно всхлипнул, сжимая кулаки, и умоляюще глянул на брата. Тот поднял голову и с трудом произнёс:
– Ты… держись, малыш. Их больше нет.
***
Их больше нет.
Как страшно. Простая короткая фраза, поражающая своей безысходностью. Три слова – и душу выжигает огонь, оставляя после себя бессмысленную пустоту, посыпанную пеплом. Сердце сбивается на рваный ритм и сжимается в тяжёлый горячий комок, раздирающий изнутри, а мысли разлетаются беспорядочной россыпью осколков. Пульс стучит где-то в горле, мешая дышать… а надо ли? Зачем… теперь?
Как больно…
Саске плакал, не скрывая и не стесняясь своих эмоций. Сейчас это не казалось ненужным или недостойным. Ему было всё равно, как это выглядит со стороны. Ему вообще было всё равно. Людей, которых от трепетно любил и безмерно уважал, которые дали ему жизнь, любовь, счастливое детство – не стало.
Он закрыл лицо руками, захлёбываясь рыданиями. На затылок мягко легла подрагивающая ладонь.
– Саске…
– Как… – он сам не знал, зачем он об этом спрашивает, но ответ почему-то казался важным.
Итачи понял.
– Сразу, на месте, – прошептал он. – Они не мучались, – парень тяжело вздохнул, – похороны завтра.
– Я хочу…
– Нет, – брюнет покачал головой. – Тебе нельзя, отото, ты слишком слаб.
– Да как ты не понимаешь?! – Саске сорвался на крик. – Не понимаешь! Я должен быть там! Это я во всём виноват! Это из-за меня вы все поехали в аэропорт! Из-за меня папа сел за руль! Блядь, это я виноват!
Он рванулся, сбивая стойку с капельницей. На крик Итачи прибежала медсестра, которая с трудом с помощью старшего Учихи уложила парня обратно, сделав ему укол снотворного. Сквозь пелену подступающего сна он услышал срывающийся от слёз голос Итачи:
– Держись, братик. Я с тобой, слышишь? Держись!
Автор: Vinceres
Пейринг: Саске/Наруто (в будущем)
Рейтинг: R
Жанр: ангст, романс
Размер: макси
Состояние: в процессе
Саммари: если тебе плохо, и ты думаешь, что твоя жизнь кончена – найди того, кому ещё хуже, и сделай так, чтобы он снова улыбался.
Размещение: спросите, дайте ссылку и размещайте с шапкой
Дисклеймер: я бы забрала себе, да дядька Киши не отдаёт
Предупреждение: АУ, ООС, слэш, мат, курсивом POV Наруто
От меня: ну, поехали…
Главы 1-2Глава 1
Первый день осени выдался по-летнему тёплым и солнечным. Впрочем, первое сентября – это всё ж таки не совсем ещё осень. Деревья ещё не думали окрашиваться в осенний багрянец, рассвет был всё ещё ранним, а закат поздним, и солнечные лучи грели ласково, освещая всё вокруг нежным золотистым сиянием. Лёгкий ветерок срывал первые чуть пожелтевшие листья и причудливыми змейками гонял их по асфальтовым дорожкам. В такие дни хочется радоваться жизни, бегать по парку вместе с малышнёй, вопя от счастья и жадно вдыхая терпкий аромат свежей зелени. А на лицах прохожих – ещё не успевшие остыть впечатления от жарких летних дней, покрытых нежной дымкой горных вершин и солёных брызг моря. В такие дни не хочется думать о плохом. Вот только у него это не получалось.
Светловолосый парень медленно брёл по широкому залитому солнцем коридору. Вокруг него бурлила обычная школьная жизнь: кто-то громогласно делился впечатлениями о поездке на средиземноморский курорт, кто-то рассказывал о новой компьютерной игре, кто-то обещал обязательно выиграть соревнования в этом году, кто-то обсуждал достоинства и недостатки мальчиков из класса. Вот какая-то девочка завизжала на всю школу и погналась за мальчишкой, дёрнувшим её за юбку. А рядом несколько ребятишек по очереди прыгали через сваленные в кучу сумки. Он был частью этой жизни. Ну, или, по крайнем мере должен был являться этой частью. Но не чувствовал себя таковым.
Он остановился у входа в свой класс и быстро оглядел собравшихся здесь ребят. Всё как всегда: спящий на подоконнике увалень Шикамару, предпочитающий работать исключительно головой, но имеющий к ней придачу весьма тяжёлые кулаки, чью силу он не раз ощущал на себе; отчаянно зевающий при виде спящего приятеля Киба, заядлый собачник и по совместительству, подлая скотина, не прекращающая издевательств над своим оппонентом до тех пор, пока не услышит, как тот стонет от боли, потому что это «похоже на то, как собачка скулит»; мрачный, как демон из ада, неуравновешенный ублюдок Гаара, чьи бирюзовые глаза вспыхивали маниакальным удовольствием при виде чужих страданий; и болезненно-бледный Сай со своей неизменной мерзкой улыбкой и слащавой рожей… смотрящий прямо на него. Нет, не на него… за него. Спина автоматически напряглась.
Чей-то палец с нажимом прошёлся по позвоночнику.
– Нару-у-уто, – протянул знакомый холодный голос. Ухмылка Сая стала ещё омерзительнее, а остальная компания, наконец, обратила на него своё внимание. Но главное – эта сволочь позади него. Хьюга Неджи, наследник одной из крупнейших корпораций в Японии, человек, для которого чужая жизнь ничего не стоит, у которого нет никаких ценностей, ограничений, совести или морали. Человек, привыкший считать себя центром вселенной. Уверенный в том, что в этом мире всё устроено для того, чтобы выполнять любое его желание. Подлая тварь, одним словом.
– Здравствуй, Неджи, – блондин постарался, чтобы его голос звучал как можно вежливее – злить этого отмороженного ублюдка было опасно.
Он полетел вперёд, задохнувшись от внезапного сильного толчка в спину. Понимая, что его ждёт, успел подставить руки и быстро повернулся, чтобы уж если получить ещё, так хотя иметь возможность закрыться. Но не учёл тех, кто стоял сзади. Тяжёлый ботинок ударил в бок, и Наруто охнул и скорчился на полу, прижимая руку к пострадавшему месту. И новый удар – по напрягшимся от боли пальцам. Тёплые струйки потекли из прокушенной губы, наполняя рот солёным привкусом; блондин стиснул зубы, изо всех сил стараясь не издать ни звука.
– Достаточно, Сай. Пока хватит с него.
Рывок за волосы – и он уже стоит на ногах, смотря в непроницаемые бледные глаза своего мучителя. Тонкие губы изгибаются в презрительной усмешке.
– И тебе здравствуй, Узумаки. Разреши тебя поздравить с началом нового учебного года.
***
Наруто сидел за партой, подперев голову кулаком и уставившись в окно. У доски распинался учитель, что-то рассказывал, о чём-то спрашивал, выслушивал ответы и комментарии, но Узумаки даже не пытался вникнуть в происходящее, думая о своём. А именно, о чёртовом Неджи и его чёртовой банде.
«Ненавижу. Ну какого ему опять от меня надо? Первый день в новом году, не видел друзей всё лето – ну и общайся с ними, расскажи им, как провёл каникулы, спроси, как провели они. Нет, блин, надо ему меня задирать. Соскучился, что ли? И вроде я ему не грубил, вежливо поздоровался. Скотина, теперь больно так. Дать бы ему промеж глаз, чтобы кубарем полетел. Так ведь нельзя – нажалуется директору, и меня вышвырнут отсюда, даже разбираться не станут. Вот ведь жопа».
В отличие от одноклассников, ему было чего опасаться. Наруто не принадлежал к местной элите и не мог в случае неприятностей рассчитывать на поддержку могущественной семьи. Его отец, Минато, много лет преподавал в этой школе, будучи одним из лучший специалистов в своём деле. Общительный, добрый и энергичный человек, обладая природным магнетизмом, он словно притягивал к себе людей. Несмотря на пережитое горе – его жена умерла вскоре после рождения ребёнка – он никогда не унывал и, казалось, лучился оптимизмом. В школе его очень любили, и когда он попросил разрешения руководства устроить сюда своего сына, ему не смогли отказать. Однако от Узумаки-младшего потребовали отличной успеваемости по всем предметам и безупречного поведения. Для Наруто это оказалось несложно. Приветливый, улыбчивый мальчишка, способный и упорный, легко смог выполнить эти условия. Стремясь быть во всём первым и искренне желая оправдать доверие, прежде всего, своего отца, он стал лучшим учеником в классе. Учителя постоянно ставили его в пример, что, конечно же, не могло не задевать остальных. Его так и не приняли в «высшее общество», игнорируя все попытки тянущегося к людям жизнерадостного ребёнка завести друзей. Но это, в принципе, не особенно волновало Наруто – ведь у него был любящий отец, а учителя не могли нарадоваться на талантливого и прилежного ученика.
Всё закончилось внезапно и страшно. Во время урока Минато вдруг почувствовал себя плохо: острая боль сжала сердце, дыхание перехватило, в глазах потемнело, а тело охватила слабость. Школьный врач сделал всё возможное, но учитель умер ещё до приезда «скорой». Наруто в это время был на занятиях, ему сообщил о случившемся дежурный ученик, посланный директором.
Это был первый и последний раз, когда он плакал. Его никто и не пытался успокоить или хоть как-то подбодрить, делая вид, что их это не касается: может, не хотели проявлять «ненужные» чувства, а может, и не умели этого. Только Неджи Хьюга, приобняв за плечи, произнёс вкрадчиво и пугающе холодно: «Теперь у тебя никого нет, Узумаки. И защитить тебя некому. Ты один».
Он старался держаться. Помня о наставлениях отца, продолжал упорно учиться, не жалея времени и сил. Старался не реагировать на подначки и насмешки одноклассников. Хорошее отношение к нему со стороны учителей тоже вдруг куда-то улетучилось. Только его классный руководитель, Ирука-сенсей, ещё как-то пытался поддержать убитого горем мальчика. А потом был неприятный разговор с директором, в ходе которого ему ясно дали понять, что он здесь чужой и за первую же провинность вылетит со свистом.
А чёртов Хьюга словно этого и ждал. Подмять под себя, подчинить, уничтожить, лишить воли… Наруто не хотел этого, но и лишаться места в школе он тоже не хотел. Его отец так старался дать ему хорошее образование – он не имел права отступать. Поэтому ему оставалось только терпеть и ждать.
***
Прозвенел звонок, и ученики гурьбой повалили из класса. Как всегда в первый учебный день, сегодня был только один организационный урок, на котором им сообщили расписание занятий, список предметов и прочую сопутствующую ерунду. Наруто вздохнул и, поднявшись, поплёлся к выходу.
Неожиданно путь ему преградила чья-то рука, толкнувшая Узумаки внутрь класса.
– Далеко собрался, крошка?
Похабная улыбка на бледном лице. А из-за его спины появляются, заходя следом, прочие члены клуба «Поглумись над Узумаки». Наруто отступил, исподлобья оглядывая своих оппонентов. Последним в класс вошёл Хьюга, прислонился к стене, засунув руки в карманы, и с победным видом смерил хищным взглядом одноклассника. Он ухмыльнулся.
– Узумаки, сколько тебе лет?
Наруто растерялся. «Зачем ему это? Какая разница? Что он ещё придумал?» – он недовольно нахмурился, но всё-таки ответил:
– Шестнадцать, – и неизвестно зачем уточнил: – Скоро семнадцать.
Хьюга поджал губы и медленно качнул головой, изобразив задумчивое выражение на холёном лице.
– М-м, уже взрослый, значит.
– Ты о чём? – в синих глазах промелькнуло недоумение.
– Да видишь ли, блондинчик, надоело мне тебя бить. В самом деле, что мы – малолетки тупые, что ли? Пора уже прекращать этот детский сад, ты не находишь? Верно, парни? – он обвёл взглядом своих приятелей. Те только закивали в ответ, подтверждая его слова.
Наруто недоверчиво взглянул на него.
«Прекращать? Неужели дошло, наконец?»
– Неджи… – он даже растерялся, не зная, что сказать, но сердце забилось чаще, наполнившись радостью. Неужели его наконец-то примут и признают одним из них? – Я… мне очень приятно. И я не держу на вас обиды, ребята. Я уверен, что мы сможем хорошо общаться. Если вы не против, конечно, – он посмотрел в глаза Неджи и улыбнулся – открыто, по-доброму.
Ответная улыбка была начисто лишена теплоты – Наруто даже показалось, что от Хьюги повеяло холодом. Парни обступили его теснее, не оставляя возможности вырваться, а Неджи подошёл практически вплотную. Блондин вздрогнул, почувствовав прикосновение чужих холодных пальцев к своей щеке. Радостное настроение стремительно улетучивалось, уступая место страху.
– Я так и подумал, что ты неглупый мальчик, и всё правильно поймёшь. Итак, с этого дня мы с тобой будем развлекаться по-взрослому. Если хочешь – первый раз пройдёт прямо здесь, стесняешься – можем найти более укромное местечко. В этом я даю тебе маленькое послабление: ты можешь выбрать, – и с этими словами он опустил руки на бёдра парня, огладив и сжав упругие ягодицы сквозь ткань джинсов.
Наруто дёрнулся, вырываясь, и отскочил назад, упёршись спиной в Сая.
– Да ты что, совсем охренел? Ты что несёшь вообще? Ты… какого себе позволяешь, а?! Думаешь, тебе всё дозволено?! Думаешь, я твоя игрушка?
Крепкие руки сжали плечи, удерживая на месте. Хьюга, мгновенно оказавшись рядом, размахнулся, отвешивая смачную пощёчину строптивому парню, затем ещё одну и ещё. Цепкие пальцы ухватили за подбородок, рывком поднимая голову.
– Ах, девочка у нас брыкается – так, значит? Ну, хорошо, – он зловеще оскалился. – Парни, а ну, сюда его, – он махнул рукой на ближайшую парту. – Мордой вниз, штаны спустить и держите покрепче, – он потянул молнию брюк.
Наруто отчаянно дёргался, пытаясь освободиться, но Киба и Сай хорошо выполнили указание своего босса, с размаху шмякнув его животом о твёрдую поверхность. Чьи-то руки ухватились за пояс, стаскивая джинсы и царапая кожу.
«Чёрт, чёрт, чёрт! Спокойно, Наруто, расслабиться, усыпить их бдительность, а потом вырваться».
Он вздохнул и замер, перестав сопротивляться.
– О, Неджи, смотри-ка – наш малыш поумнел, – заржал Киба, похлопав Узумаки по затылку. – Не хочет, чтоб его порвали.
– Не хочу, – отозвался блондин. – Неджи, пожалуйста, не очень сильно.
Парни опешили. Они ожидали от него чего угодно, но только не этого. Первым пришёл в себя Хьюга, подойдя сзади и пробежавшись пальцами по оголённой пояснице.
– Сообразительный, умничка, – он шлёпнул по округой ягодице, вызывая смешки своих приятелей, – но за наглость будешь наказан. Сейчас тебя отымею не только я, но и остальные, кто захочет и сколько захочет. А впредь, малыш, будем брать, когда пожелаем, а ты, мой сладкий, по первому свистку послушно ложишься и раздвигаешь ноги, ты меня понял?
Наруто судорожно сглотнул, опуская ноги на пол и сводя их вместе.
«Сука, я тебе сейчас дам свисток, блядь. Нечем свистеть будет».
– Д-да… да, Неджи, я всё понял. Прости меня.
Прохладные ладони прижались к нежной коже. Наруто выдохнул, напрягая ступни и поджимая пальцы… и резко двинул ногами назад и вверх, попадая во что-то мягкое и с удовлетворением отмечая сдавленный вопль упавшего на пол парня. Он рванулся, освобождаясь от захвата, и отскочил к доске, хватая с учительского стола указку. Бросил короткий взгляд на кривящегося от боли, зажимающего пах длинноволосого извращенца и крепче сжал в руках кусок дерева.
– Мочите его на хрен! – рявкнул Хьюга, с трудом поднимаясь на ноги.
Взмах указкой – и Киба отлетает к стене, зажав руками разбитый нос и изрыгая проклятия. Ещё один – и летящую в лицо палку перехватывает Сай, дёргая на себя. Наруто бросился на него, но тут же получил по затылку от неизвестно как оказавшегося сзади Гаары. Пинок в живот, в спину, по рёбрам… перед глазами возникает чей-то ботинок… вспышка, и он проваливается в темноту.
***
Сознание возвращалось медленно, словно нехотя. Он запрокинул голову, отвёл назад плечи до хруста в спине, сжал и разжал кулаки, поморгал, прогоняя остатки тумана из головы… и выгнулся, зашипев от внезапно нахлынувшей боли. Тело словно сдавило тисками, но хуже всего чувствовали себя ноги – они почему-то ощущались очень тяжёлыми и какими-то… чужими, что ли. Он с трудом поднял голову, всматриваясь в собственный силуэт, прикрытый белой простынёй.
Наруто застонал, морщась и сжимая пальцами простыню. Откуда-то возникла женщина в белом халате.
– Очнулся, сынок?
Голос был ласковым, низковатым, но приятным.
«Сынок… меня так давно не называли. Где же я?»
– Ты в больнице, – предупредила она его вопрос, – у тебя несколько ушибов и сломаны обе ноги, – круглое полноватое лицо женщины отразило сожаление. – Боюсь, ты тут надолго.
Она подняла голову, оборачиваясь и смотря куда-то в сторону. Послышались чьи-то быстрые шаги, и над парнем возникло лицо Ируки-сенсея.
– Наруто, очнулся? Ты как, малыш?
– Ирука… сенсей… – мальчик скривился от боли. – Что… случилось?
Доброе лицо учителя погрустнело.
– Ребята нашли тебя на улице, ты был без сознания. Мы вызвали «скорую», отвезли тебя сюда. Инудзука сказал, что ты выпрыгнул из окна. Наруто, зачем? У тебя какие-то проблемы? Почему ты мне не рассказал?
Он отстранился, пропуская медсестру, которая сделала парню укол. Стало немного легче, боль отступила, а мысли словно заволокло туманом.
«Выпрыгнул из окна, значит. Подлые твари».
– Я… не помню… – пробормотал он. Что угодно, только не рассказывать об этом.
Ирука вздохнул, гладя его по руке.
– Цунаде-сама просила тебе передать, что до конца года разрешает тебе учиться дома. Потом придёшь, сдашь итоговые экзамены вместе со своими товарищами и перейдёшь в следующий класс. Смотри, занимайся, как следует. Я буду к тебе наведываться, хорошо?
– Ладно, – пробормотал блондин, засыпая.
***
Вот так, значит. Выпрыгнул в окно. Да фигня – это они меня выбросили.
Чёрт, как же больно…
Они меня избили… о, да, спина и рёбра это чувствуют. Что ещё… лицо… больно. Разбито. Нос и челюсть не сломаны вроде – дышать и говорить могу. Руки… ага, работают. Хорошо. Ноги… блядь. Блядь! Это сколько мне лежать? А вдруг я не смогу больше ходить?
Уроды, твари, придурки, отморозки, что вы натворили? Зачем?!
Что я вам сделал? Чем помешал? Кого из вас обидел? Кому перешёл дорогу?
За что? За что избили, за что хотели изнасиловать, за что покалечили?
Ради чего это всё? Какой цели вы этим добились?
Неджи, Гаара, Сай, Киба, Шикамару – вам так легче будет, да? Знать, что сломали, вырвали из жизни, наигравшись, выбросили на обочину. Вы довольны? Вам теперь хорошо?
Значит, я теперь взрослый, да?
И меня можно не только бить, но и… чёрт! Неужели?!
Нет, нет, там не болит… слава богу, они ничего не сделали.
Ну, хоть это хорошо. Впрочем, неважно.
Я больше туда не вернусь. Надоело. Не хочу, хватит с меня. Папа, прости меня. Знаю, ты хотел, чтобы я закончил хорошую школу, чтобы выбился в люди. Но я не могу так больше. Если я отвечу – меня выгонят, не отвечу – либо забьют на фиг, либо я сам… нет. Этого не будет.
Я пойду работать – чёрт с ним, с образованием, устроюсь куда-нибудь. Потихоньку подготовлюсь, сдам на аттестат. Поступлю в какой-нибудь колледж. Подумаешь, элитная школа. Не страшно, пап. Я не пропаду.
Я же сильный.
***
Ему приснился странный сон. Он стоял посреди огромной залитой ярким светом комнаты с множеством дверей. Где-то за пределами этого помещения бушевала буря, он слышал её отголоски: ревущий грохот громовых раскатов, хлёсткие удары крупных капель дождя и свистящее завывание ветра – но здесь, внутри, было тепло и спокойно. Он подошёл к одной из дверей – ему было любопытно, что там – и вдруг услышал нежный, мелодичный голос:
«Ты можешь открыть её, но только одну. Подумай, Наруто, какую именно дверь ты хочешь открыть. От твоего решения многое зависит».
Он замер и испуганно огляделся, но в комнате, кроме него, никого не было.
Выбрать? Принять решение? А какая разница? Что от него зависит? Что?
Наруто осторожно обошёл комнату, останавливаясь по очереди возле каждой двери, прижимаясь ухом и напряжённо вслушиваясь, что там. Подойдя к последней, он вдруг почувствовал, как сжалось, а затем бешено застучало его сердце. Не думая больше, он рывком распахнул дверь, и его едва не снесло мощным порывом ветра, летящим из надвигающейся серо-чёрной мути впереди. Ругая себя за опрометчивый поступок, он уже хотел захлопнуть дверь, как вдруг из клубов тёмного дыма вылетел светлый силуэт, с каким-то слепым отчаянием стремящийся достигнуть света, в котором стоял блондин. Поддавшись какому-то неясному порыву, не понимая, что и зачем он делает, Наруто ухватился за косяк и подался вперёд, вытягивая руку в попытке помочь. Вцепившись пальцами во что-то тёплое, он рывком затащил это нечто в комнату, падая на спину и ногой захлопывая спасительную дверь. Перед глазами всё потемнело, но сознание успело выхватить образ: тёмная копна волос и пронзительные чёрные глаза на красивом бледном лице.
Глава 2.
– Саске! – высокий молодой человек с длинными чёрными волосами, собранными в низкий хвост, увидев вышедшего из-за стеклянных дверей мальчика с большой дорожной сумкой на плече, шагнул вперёд, поднимая руку в приветственном жесте. Стоявшие рядом с ним мужчина и женщина заулыбались, услышав имя и всматриваясь в его обладателя.
– Мама, папа, аники! – юноша лет семнадцати с художественным беспорядком на такой же черноволосой, как и у окликнувшего его парня, голове радостно улыбнулся, приветствуя стоящих в зале ожидания людей. Сбежав по лестнице и в мгновение ока преодолев расстояние между собой и встречающими, он бросил сумку на пол и нырнул в родные объятия. Женщина тут же прижалась к его щеке нежным поцелуем.
– Ну, мам! – он смущённо улыбался, уворачиваясь от ласк матери, гладившей его по широкому плечу и взъерошенным волосам. Легонько чмокнул в ответ, смущаясь ещё больше от появившегося в её глазах растроганного блеска.
Он пожал руку отцу, слегка поклонившись в знак приветствия, и ткнул кулаком в поднятую ладонь брата.
– Йо, аники!
– Как прошёл полёт? – молодой человек улыбнулся, сжимая пальцы младшего брата своими.
– Ой, нормально. Только долго очень. Я устал просто ужасно. Пытался поспать, но в такой обстановке это совершенно нереально. Взял с собой книгу почитать, а она оказалась скучной, как учебник по политологии, – фыркнул парень. – Но в качестве снотворного всё равно не прокатила. Ну, пошли?
Подхватив вещи, они поспешили к выходу из аэропорта.
– Как твои успехи в школе? – спросил отец.
– Отлично, пап! Всегда и во всём первый, как обычно. Я же Учиха, как-никак, должен соответствовать, – он рассмеялся. – Эх, я так по вам соскучился!
– Да неужели? – с нарочито недоверчивой интонацией протянул его брат. – И по мне тоже?
– Ага, а по тебе – так особенно, – Саске фыркнул, толкая его плечом.
– Надолго домой? – ловко уклоняясь и «провожая» парня вперёд несильным пинком по пятой точке, осведомился тот.
– На две недели, – разворачиваясь и «награждая» брата дружеским тычком, ответил юноша. – Моя премия за победу в школьной олимпиаде. Надоем вам тут, ещё выгонять будете.
Смеясь и подначивая друг друга, они покинули здание и пошли к машине.
***
Учиха Саске был младшим сыном одного из самых богатых людей в Японии. Его отец, Фугаку, влиятельный бизнесмен, владел компанией по производству медицинского оборудования, а у матери, Микото, был собственный благотворительный фонд. Старший брат Саске, Итачи, помогал отцу в семейном бизнесе, начав работать, ещё будучи студентом. Гордость университета, гениальный парень с цепким умом и жёстким и решительным характером, он был тем, на кого глава семьи мог полагаться безоговорочно. Знающие его люди поговаривали (за глаза, конечно), что Итачи – это машина, не поддающаяся человеческим эмоциям и не имеющая слабостей. На самом деле это, конечно же, было не так. Одна маленькая слабость у него всё-таки была. И звали её Саске.
Младший Учиха ещё в детстве проявлял незаурядные способности, но из-за скверного неуживчивого характера преподавателям было трудно с ним совладать, к тому же он увлекался многими вещами, не сосредотачиваясь на чём-то одном. Однако в их семье было принято помогать талантам, поэтому Фугаку не мешал взбалмошному парню развиваться так, как он захочет, лишь подталкивая его в верном направлении. За семейный бизнес он не беспокоился – дело его жизни было в надёжных руках старшего сына, который с успехом оправдывал его ожидания. Что же касается Саске… тут он исходил из принципа «набегается – успокоится», не ограничивая мальчишку ни в чём. Единственное, что его волновало – это неумение и нежелание сына находить общий язык с людьми, впускать их в свою жизнь, общаться, сотрудничать, дружить. Полагая, что виной этому может быть слишком сильное влияние семьи, устраняющей все проблемы ещё в зародыше, он решил, что парню не помешает навык самостоятельного приспособления к окружающей действительности, и отправил его учиться в Европу в надежде, что полученный там бесценный опыт общения поможет Саске в будущем лучше ладить с людьми. Мальчик расценил это по-своему, решив, что от него требуют новых свершений, и не подвёл семью, регулярно радуя успехами как в спортивных состязаниях, так и в учёбе. Из школы постоянно приходили поздравительные письма и хвалебные отзывы. Всё это, несомненно, радовало Фугаку. Огорчало одно: сын так и не научился подпускать к себе людей и по-прежнему был гордым одиночкой. Итачи, как мог, успокаивал отца, говоря, что это всё временно, и проблема сойдёт на нет сама собой, как только Саске повзрослеет.
***
Подойдя к автостоянке, они остановились у шикарного тёмно-синего автомобиля. Побросав вещи в багажник, Саске плюхнулся на заднее сиденье рядом с братом. Родители сели впереди.
– Пап, а где же твой водитель? – хитро усмехнувшись, спросил Саске.
Это была старая шутка семьи Учиха. Всё дело было в прихоти Фугаку: человек, чьё состояние позволяло ему иметь всё, чего бы он ни пожелал, и жить, не заботясь о бытовых мелочах, категорически терпеть не мог пользоваться услугами всякого рода обслуживающего персонала, считая (и порой, кстати, совершенно безосновательно), что сам он всё сделает лучше. Его сыновья угорали со смеху, глядя, как их отец пытается починить кран в ванной или настроить телевизор. Обычно дело заканчивалось двумя подзатыльниками нахальным отпрыскам, а затем – небольшой аварией на подвергнутом издевательству объекте, громкими ругательствами в адрес производителей в процессе перевязки пострадавшего «умельца» и вызовом сантехника, телемастера, электрика… список можно было продолжать до бесконечности. По той же причине он никогда не ездил с водителем, предпочитая самостоятельно сидеть за рулём. Впрочем, это его умение как раз не вызывало сомнений – отличный водитель, он мог дать сто очков вперёд любому асу городских трасс.
– Да выгнал я его, сынок, – произнёс Фугаку, включаясь в игру. – Плохой попался, знаешь ли: «Лексус» от «Форда» не смог отличить.
Теперь настала очередь Саске краснеть от смущения. Однажды, ещё будучи маленьким, он перепутал именно эти марки, вызвав тем самым нездоровое веселье брата-подростка и «грозное» замечание отца, что с таким знанием предмета в личные водители он его точно не возьмёт. После этого он, правда, с присущей ему тщательностью изучил данную тему, и больше таких ошибок не совершал. Но зловредная семейка всё равно не упускала возможности лишний раз над ним подшутить.
Салон автомобиля наполнился смехом, даже Саске улыбнулся, боднув весело хохочущего брата в плечо. Фугаку включил зажигание, выводя машину на дорогу.
– Как тебе живётся в Европе, дорогой? – Микото, обернувшись назад, ласково улыбнулась сыну. – Ты нам совсем ничего не рассказываешь о себе, только об учёбе и соревнованиях. Ты подружился с кем-нибудь? Ходишь с друзьями в кино, на вечеринки? А с девочками у тебя как, есть кто-нибудь?
– Ой, мам, да какие девочки, – парень отмахнулся, поморщившись. – Во-первых, мне некогда. Я всё-таки учиться туда приехал, а не гулять. Ну, а во-вторых, – он хитро усмехнулся, – ну как с ними общаться, если при виде меня они бледнеют и падают в обморок? – Саске рассмеялся.
– Так уж и падают? – хмыкнул Итачи. – Ну, а друзья? Что, неужели нет ни одного парня, который был бы с тобой на одной волне?
Саске только фыркнул в ответ.
– Парни. Да они тоже все долбанутые какие-то. Одни не хотят со мной общаться, потому что я чужак, а другие обращаются ко мне не иначе, как «А-ах… Са-а-аске», – словно передразнивая кого-то, томно протянул он, – и тоже закатывают глаза и отрубаются.
Он помолчал, пережидая взрыв смеха.
– Ну, и зачем мне такое «счастье», а? Нет уж, вот закончу учёбу, вернусь домой, а там уже буду париться дружбой и девочками.
Итачи, всё ещё смеясь, покачал головой.
– Нет, братик, так дело не пойдёт. Надо заняться твоим сексуальным воспитанием. А то если ты будешь плохим любовником – это же будет позором для клана! – в угольных глазах заплясали чёртики.
Микото легонько шлёпнула сына по лбу.
– Боже, Итачи, что ты несёшь? Саске ещё ребёнок, как тебе не стыдно?
Фугаку за рулём только ухмыльнулся, не сводя внимательного взгляда с дороги. Итачи, мельком глянув на отца, покачал головой.
– Ну, что ты, мама! Разве я научу братика плохому?
– Да опоздал ты со своим обучением, аники, – Саске показал брату язык.
– Вот как? – с наигранным удивлением произнёс тот. – Что ж, поздравляю, ты настоящий Учиха.
«Настоящий Учиха» изобразил на лице выражение тотального превосходства и, вздохнув, откинул голову назад, закрывая глаза. Перелёт был очень утомительным, и он был не прочь отдохнуть. Сквозь подступающую пелену сна он почувствовал, как Итачи осторожно притянул его голову к своему плечу, обнимая одной рукой. Усмехнувшись про себя, он удобно устроился на импровизированной подушке и задремал.
***
Ему снился странный сон. Саске бежал по пустым светлым коридорам, не разбирая дороги, сворачивая то направо, то налево в бесплодных попытках найти выход. Сердце бешено колотилось о рёбра, пульс глухими ударами отдавался в висках, лицо покрылось испариной, дыхание прерывалось от быстрого бега и какого-то непонятного ощущения… словно вот-вот должно было произойти что-то страшное, ужасное, и не было никакой возможности избежать этого. Он бежал так быстро, словно от этого зависела его жизнь, а пространство позади него быстро окрашивалось темнотой. Он не оборачивался, но как будто видел, как чернильная мгла преследует его. Неожиданно он оказался в тупике. Резко обернувшись, Саске прижался спиной к стене, с отчаянием всматриваясь в непроглядный мрак, подступающий к нему. Бежать было некуда, и он, собрав волю в кулак, рванулся навстречу неизвестности. Тьма расступилась, пропуская его; на миг парню показалось, что она – тьма – испугалась его порыва, но вскоре свет вокруг него опять стал меркнуть. Перед его взором вдруг замаячила дверь, и он из последних сил бросился туда, уверенный, что наконец-то нашёл желанный выход. Из обступающих его сгустков тени протянулись когти, будто бы желая схватить его и бросить на потеху неведомой силе. Он протянул руку к двери, и она неожиданно открылась. Из прямоугольного пятна яркого света вынырнула рука – изящная, но крепкая, с кожей золотистого оттенка, словно окружённая нежным сиянием. Сильные пальцы обхватили его ладонь, и неведомый спаситель потянул его на себя, вырывая из объятий мрака. Он упал на колени, утыкаясь лицом в чужую одежду. Неожиданно навалилась слабость, Саске понял, что теряет сознание, и тяжело перекатился на спину, открыв глаза. Яркий свет ослепил его, он пытался сквозь нахлынувшие слёзы разглядеть того, кто спас ему жизнь, но смог увидеть лишь тёплое золото кожи, солнце в волосах и ясную синеву летнего неба в глазах.
***
Он вздрогнул и резко выдохнул, просыпаясь. Щёки горели, в груди саднило, а биение сердца ощущалось где-то у горла.
– Что, отото? – объятие Итачи стало крепче.
– Нет-нет… – он поморщился. – Приснилась херня какая-то.
– Сынок! – укоризненно отозвалась мать.
– Извини, мам.
Он огляделся, с облегчением узнавая салон отцовской машины. Дурацкий сон не шёл из головы – наоборот, отчего-то в сознание вползла тревога, ледяной хваткой сжимая всё внутри. Он сжал кулаки, с удивлением отмечая вспотевшие ладони.
«Да что за хрень?»
Машина вдруг резко вильнула, и Саске по инерции отбросило в сторону. Он зашипел, ударившись головой, и прижал руку к пострадавшему месту, чувствуя, как под ладонью разливается что-то тёплое.
– Саске, осторожнее! – Итачи притянул его к себе, прикладывая платок к голове. – Отец?
– Дети, спокойно! – Фугаку уверенно выкручивал руль, удерживая автомобиль в крутом повороте. – Какая скотина разлила тут это дерьмо… – процедил он сквозь зубы, добавив ещё несколько непечатных выражений, нелицеприятно характеризующих виноватых в плохом состоянии дороги людей. Микото мягко опустила руку на его кисть, легонько сжав пальцы.
– Всё хорошо, милая. Ох, чёрт!
Вылетев из-за поворота, по встречной полосе им в лоб мчался грузовик. Фугаку дёрнул машину влево, пытаясь уйти от столкновения, но расстояние было слишком мало, а скорость – высока. Их ударило в бок, закручивая в страшном вихре и вынося за обочину. Он вцепился в руки брата, стиснув зубы и с ужасом глядя на беспорядочное мелькание за стеклом. Перед глазами что-то вспыхнуло, и тело пронзила резкая боль. Грудь сдавило, что-то тяжёлое упало на ноги, и сознание провалилось в темноту.
***
И снова он оказался в той странной комнате, куда его давеча занесло. Саске лежал на полу, уставившись широко раскрытыми глазами в потолок. Несколько раз глубоко и размеренно вздохнув, проверяя состояние рёбер – нет ли переломов – он перекатился на бок и приподнялся на руках. Тело слушалось с трудом, и он едва не рухнул обратно.
Чей-то силуэт замер неподалёку. Саске старательно вглядывался, чувствуя, что это что-то очень важное для него, что-то, без чего он не сможет жить. Он сам не понимал, откуда в нём это ощущение и почему он сделал такие выводы, но уверенность в их правильности не покидала его ни на мгновение. А ещё он очень хотел увидеть лицо того, кто стоял рядом. И особенно его глаза.
«Увидишь, – услышал он мягкий, слегка хрипловатый голос. – Всему своё время».
«Не уходи! – он протянул руку, пытаясь дотянуться до окутанной золотым сиянием фигуры. – Не бросай меня, не оставляй одного!»
«Не бойся, я всегда буду рядом».
Светлый силуэт начал растворяться в воздухе. Саске нечеловеческим усилием вскочил на ноги, одним прыжком преодолевая расстояние между собой и загадочным незнакомцем, и сомкнул руки на тёплой фигуре, пытаясь удержать. Нежное сияние, словно песок, прошло через его пальцы, но перед тем, как исчезнуть окончательно, солнечный ангел обернулся, даря ему прощальный взгляд бездонных глаз.
***
Утро выдалось на редкость противным. Свинцово-серые тучи заполонили небо, сырой холодный ветер пригибал к земле ветви деревьев, а затем пошёл проливной дождь, крупные капли которого жёстко хлестали в окно, растекаясь по стеклу своеобразными слезами. Саске ненавидел такую погоду. В школе он часто гулял по парку и, сидя на тёплой траве, размышлял обо всём на свете. Нежаркое английское солнце ласково пригревало, пение птиц оттенялось шелестом листвы, и он, с наслаждением вдыхая свежесть укутанной в зелень природы, чувствовал себя счастливым. Когда же на город обрушивался ливень – а по-другому там почти и не бывало – он лишался такой возможности, и вынужден был прятаться от стихии в тесной комнате школьного общежития, слушая бестолковую болтовню одноклассников под аккомпанемент ритмичных ударов капель дождя по крыше.
Небо плакало, словно горюя по кому-то. На душе у него было так же паршиво. Вот уже третий день, как его привезли в эту чёртову больницу, а он по-прежнему даже не знает, как там его родные. Единственное, что ему было известно – это то, что с братом все в порядке. Саске очнулся в машине скорой помощи по пути сюда и помнил, как Итачи сидел рядом, держа его за руку, а на его красивом мужественном лице, перепачканном кровью и копотью, впервые, насколько он помнил, отражался страх. Но с тех пор, как он здесь очутился, он ни разу не видел брата. Так же, как и родителей. Всё это страшно его тревожило. Он пытался анализировать: ехали на машине… скользкая дорога… грузовик навстречу… разворот, ещё один, ещё… мельтешение вокруг и удар. Авария. Неприятное ощущение страха холодило сердце, сжимая в комок внутренности. Саске не хотелось думать о плохом, но услужливая логика подбрасывала мысли, одну страшнее другой.
«Тьфу ты, чёрт!»
Безумно хотелось встать и бежать, искать, узнавать, допытываться – где, как, живы, в каком состоянии? Он с размаху опустил кулак на край кровати, от злости на самого себя, на свою слабость и беспомощность.
«Ненавижу! Хлюпик, слабак, труп ходячий… лежачий, на хрен».
Тихо открылась дверь. Саске поднял голову, всматриваясь в приближающуюся фигуру брата. Итачи выглядел страшнее смерти. Заросший, осунувшийся, с красными от бессонницы глазами и забинтованной головой, своим видом он разом пробудил исчезнувший было страх, и Саске, забыв о боли, дёрнулся, пытаясь подняться.
– Лежи, куда тебя понесло? – старший брат удержал, заставляя лечь обратно. – Ты ещё мне тут…
– Аники… – говорить стало трудно. – Какого, блядь… что случилось? Где мама, папа? Как они?
Итачи молчал, внимательно изучая носки своих туфель.
Ужасная догадка ледяными когтями царапнула внутри, сорвав дыхание. Саске судорожно всхлипнул, сжимая кулаки, и умоляюще глянул на брата. Тот поднял голову и с трудом произнёс:
– Ты… держись, малыш. Их больше нет.
***
Их больше нет.
Как страшно. Простая короткая фраза, поражающая своей безысходностью. Три слова – и душу выжигает огонь, оставляя после себя бессмысленную пустоту, посыпанную пеплом. Сердце сбивается на рваный ритм и сжимается в тяжёлый горячий комок, раздирающий изнутри, а мысли разлетаются беспорядочной россыпью осколков. Пульс стучит где-то в горле, мешая дышать… а надо ли? Зачем… теперь?
Как больно…
Саске плакал, не скрывая и не стесняясь своих эмоций. Сейчас это не казалось ненужным или недостойным. Ему было всё равно, как это выглядит со стороны. Ему вообще было всё равно. Людей, которых от трепетно любил и безмерно уважал, которые дали ему жизнь, любовь, счастливое детство – не стало.
Он закрыл лицо руками, захлёбываясь рыданиями. На затылок мягко легла подрагивающая ладонь.
– Саске…
– Как… – он сам не знал, зачем он об этом спрашивает, но ответ почему-то казался важным.
Итачи понял.
– Сразу, на месте, – прошептал он. – Они не мучались, – парень тяжело вздохнул, – похороны завтра.
– Я хочу…
– Нет, – брюнет покачал головой. – Тебе нельзя, отото, ты слишком слаб.
– Да как ты не понимаешь?! – Саске сорвался на крик. – Не понимаешь! Я должен быть там! Это я во всём виноват! Это из-за меня вы все поехали в аэропорт! Из-за меня папа сел за руль! Блядь, это я виноват!
Он рванулся, сбивая стойку с капельницей. На крик Итачи прибежала медсестра, которая с трудом с помощью старшего Учихи уложила парня обратно, сделав ему укол снотворного. Сквозь пелену подступающего сна он услышал срывающийся от слёз голос Итачи:
– Держись, братик. Я с тобой, слышишь? Держись!
@темы: саске/наруто, фанфики
-
-
15.04.2012 в 03:34Спасибо огромное за то что выложили его сюда. Я чуть с ума от радости не сошла когда увидела)))))
-
-
15.04.2012 в 11:49