Творец, как самый большой в мире начальник, тоже любит идиотов! (Фирсанова)
Автор:TARINA
Название:На кого Бог пошлет
Бета:Haymi Konan
Дисклеймер: "Ни на что не претендую"
Предупреждение: ООС, АУ
Рейтинг: NC-17
Пейринг: Саске/Наруто
Жанр: романтика, юмор, яой
Размещение: получено
Статус: в процессе написания
Главы 1-4
Главы 5-7
Главы 8-9Глава 8
Кабинет выглядел как-то не так. По-иному и потусторонне. Наверное, потому, что он никогда не был здесь столь поздним вечером, без света, когда лиловатый сумрак обволакивал стены и стелился по полу, точно густая сметана.
Наруто приподнялся на диване, и вокруг оголенных рук змейкой обвился невесомый сквозняк. Хлад скользнул и по обнаженному телу. Наруто зябко передернул плечами. Некто сзади привлек его к себе. Стало тепло… Но он решительно разомкнул кольцо этого «некто». Волшебство закончилось. Пора все-таки вернуться на грешную землю, а по ней – топ-топ, домой. Где его одежда?
– Ты куда-то торопишься? – послышался голос Учихи.
Наруто на мгновение замер, услышав неожиданное бархатистое «ты». И все на мгновение сделалось нереальным.
– Да, мне давным-давно пора домой. – Он нагнулся за брюками, а потом, не удержавшись, взглянул на Учиху, полулежавшего на диване.
В сумерках он был особенно хорош. Пожалуй, Наруто рискнул бы изобразить его вот таким: обнаженным, утомленным, с блуждающей полуулыбкой на классически правильных губах, которые… Наруто яростно мотнул головой.
Нет, не стоит мечтать о неосуществимом. Рисовать он умеет только карикатуры и шаржи, а портреты у него всегда получались дурные. И он давно забросил это скучное занятие – воспроизводить точные копии людей на холсте в красках.
– У меня два вопроса: «почему» номер один и «почему» номер два. – Саске слегка склонил голову набок, и вокруг нее образовался мрачный ореол из густо-лиловых теней.
– Почему сразу два вопроса «почему»? – Наруто с трудом застегнул брюки – руки у него дрожали.
– Почему ты так стремишься сейчас уйти и почему ты мне не сказал о том, что был девственником?
Наруто отыскал рубашку и обернулся на Учиху. Он уже не улыбался. Скулы у него заострились. Причудливая игра света и теней сделала его лицо ликом античного Бога. Он и был Богом, таким же порочно-красивым, как все небожители, таким же коварным и таким же недоступным. Узумаки находился от Саске по-прежнему далеко, несмотря на интимное проникновенное «ты» с его стороны. Боги могут позволить себе подобное «ты» по отношению к простым смертным.
– Почему вас так беспокоит моя утраченная девственность?
Какой дурацкий диалог у них складывается с миллионом этих колких «почему». И это после того, что случилось на этом диване.
– Лишение невинности не должно происходить… вот так. – Кажется, в голос Учихи прокралась горчинка, слившись с капелькой сожаления.
Наруто усмехнулся и принялся натягивать на себя рубашку, но это у него получалось плохо, в результате он оторвал пуговицу. Вот, черт! Это была его последняя нормальная рубашка. Ему с утра даже надеть нечего.
– А как должно происходить лишение невинности? – немного успокоившись, поинтересовался Наруто. – При свечах в первую брачную ночь?
– Ну… это один из самых оптимальных вариантов.
– Это устаревший вариант. – Узумаки вздохнул, руки его опустились, так и не застегнув рубашку до конца. – Не беспокойтесь, Учиха-сан, ваш диван отлично подошел для этой ответственной миссии.
Саске кивнул и поднялся, тоже принимаясь одеваться и пытаясь во мраке отыскать разбросанные вещи. Наруто сидел на краю дивана и тупо смотрел на его четкие, быстрые движения. Он мог смотреть на это, целую вечность.
Его глаза подмечали в Саске все: как он наклоняется за рубашкой и волосы отдельными прядками падают ему на лоб, как ловко его длинные пальцы управляются с пуговицами, как резким движением он застегивает молнию на брюках, как надевает через голову галстук, как он подходит к нему…
Наруто невольно поднялся со своего места, когда тень подступившего Учихи обрушилась ему на лицо. Саске поднял руки и молча, застегнул пару пуговиц у ворота его помятой рубашки. Затем пальцами пригладил его взъерошенные волосы и тихо произнес:
– Я отвезу тебя домой.
– Нет! – отчаянно дернулся Наруто. – Я поеду на такси, я не…
Наклонившись, Учиха закрыл ему рот поцелуем…
Наглое утреннее солнце настойчиво пробивалось сквозь прикрытые жалюзи. Шустрые располосованные лучи расползались по всему кабинету.
За дверьми кто-то громко крикнул на весь коридор, что-то насчет горячих пончиков и кофе. Наруто испугано вздрогнул и сделал два привычных шага к столу. Сколько раз он шагал в этом направлении за время своей работы в «Hitachi»? Еще осталось шагать чуть меньше четырех месяцев…
Осознание того, что произошло в кабинете Учихи Саске, пришло к нему, только когда он остался один на один с собой в своей малюсенькой квартирке. Он не спал всю ночь. И когда весь город накрыла тишина, Наруто забился в кресло с ногами и просидел там, пару часов, не двигаясь.
Да, он совершил страшную глупость. Наиболее страшную из всех тех многочисленных глупостей, которые совершал до этого вечера. Однако, самое ужасное заключалось в том, что он ни капли в совершенном не раскаивался.. внутри него все ликовало. Он отдался тому, кого желал. И на месте Учихи Саске никого другого и быть не могло.
Мысленно он назвал его по имени, но вслух на подобное действо не решится. Он не дурак и не думает, что его босс воспылал к нему большой любовью. Он умеет различать любовь и обычное физиологическое желание. И не станет надеяться на взаимность.
– С добрым утром, Узумаки, – поздоровался коммутатор хрипловатым голосом.
– С добрым утром, – машинально отозвался Наруто.
– Узумаки, через час я жду отчет по затратам прошедшего благотворительного вечера.
– Хорошо, – простонал Наруто, сползая по стулу вниз.
Учиха отключил коммутатор, и устало откинулся в кресле. Сегодня ему тоже не спалось, но Саске не жалеет о свершившемся. Он желает Наруто не только телом, но и сердцем. Впервые в жизни кто-то интересен ему не с точки зрения физиологии. Он желает Узумаки и будет желать, потому что в нем имеется нечто такое, от чего он сходит с ума. А на рассвете Саске вышел из дома, сел в машину и бесцельно катался по просыпающемуся городу.
Наруто бессильно отпустил чашечку с кофе на стол, расплескав ароматную жидкость. Аппетита не было совершенно. Мысль о том, что ему придется смотреть в глаза Учихи, лишала остатков здравомыслия. Страх грыз мозг изнутри, как крохотный прожорливый жучок.
Наруто издал вздох, похожий на стон. Оттягивать более визит к боссу смысла не было: он ждет отчет по затратам прошедшего благотворительного вечера. Уже часа два как ждет. На удивление покорно.
На его вежливый стук Учиха крикнул привычное «Входите». И Наруто вошел. И сразу миллион воспоминаний о вчерашнем нахлынули на него пенной волной. Он едва ими не захлебнулся. Живот свело судорогой. Тело немедленно вспомнило, что вчера оно впервые познало плотские утехи.
Его глаза метнулись на диван, застеленный шелковым покрывалом. Густая пурпурная краска, похожая на концентрированный клубничный сироп, воспламенила лицо. Наруто поспешно отвел глаза и немедленно наткнулся мечущимся отчаянным взором на Учиху. Тот, разумеется, смотрел на него. Взгляды перехлестнулись, и воздух сгустился до состояния взбитых сливок.
Наруто помнил очень четко, как выглядит Учиха обнаженным. Не хотел помнить, но живописные картинки сами выплывали одна за другой. И он даже не подозревал, что у него такая атлетическая фигура. Строгие дорогие костюмы, все превосходно пошитые, надежно скрывали его подлинное телосложение.
– Все в порядке, Наруто?
Узумаки вздрогнул от его голоса. Мотнул головой, и кабинет качнулся из стороны в сторону перед обезумевшими глазами.
– Да-а, Учиха-сан, – выдавилось из него.
Эти слова получились неприятно-липкими, с трудом отодравшимися от немеющего языка.
– Саске.
Что? Наруто не понял и был вынужден опять посмотреть в ониксовые глаза, полные запретных тайн.
– Меня зовут Саске, – пояснил Учиха, поднимаясь со своего места. – По-моему, очень даже неплохое имя. И когда мы одни, мне бы хотелось, чтобы ты называл меня по имени.
Лицо у Наруто болезненно скривилось. Понимает ли Учиха, чего требует? От него?
Если он назовет его по имени, то он перестанет для него быть боссом. Он станет… любовником. А он не хочет его любить, потому что знает наверняка: Саске не нужно его любви, а ему – любовника-небожителя. Он – земной. Даже слишком.
– Оно короткое и произносится легко. – Голос Учихи звучал уже в паре миллиметров от него. – Ну же, Наруто, попробуй его сказать. Я хочу его услышать из твоих уст…
Это был какой-то магический дурман. Наруто чувствовал, как его окутывает сладостная пелена, пронизанная золотыми нитями. Хотелось упасть в этот мягкий плен и плыть в золотом коконе прямиком в рай. Однако Наруто замотал головой, отчаянно пытаясь избавиться от подступивших грез.
– Нет, – твердо произнес он, отходя от Учихи к дверям. – Не требуйте от меня невозможного.
– Я всего лишь прошу назвать меня по имени. – Учиха не сдвинулся с места, но весь был устремлен к нему.
– Для меня это невозможно. – Наруто хотел бы заслониться каменной стеной от человека напротив. – Я вчера совершил ошибку… Я очень раскаиваюсь в совершенном и… и хотел бы, чтобы вы меня уволили. Вот…
Тень скользнула на лицо Саске. Наруто заметил, как из его глаз ушло мерцание. Он вернулся за свой стол. Взял со стола чистый лист, проштамповал его своей личной печатью и после пододвинул к краю.
– На этом месте, Узумаки , вы от руки напишите имя своего босса сто раз, – произнес он голосом, в котором заледенели все эмоции, превратившись в звенящие мелкие кристаллики. – Вы меня слышите? Сто раз имя босса. Листок через полчаса принесете в мой кабинет. Я пересчитаю. Невыполнение данного задания будет приравнено к административному проступку. Вы лишитесь ежеквартальной премии.
Рот Наруто приоткрылся, но слова остались невысказанными. Он молча рванул со стола проштампованный лист и вынесся из кабинета, едва не налетев на противоположную стену.
– Полчаса прошли, Узумаки, – констатировал коммутатор, самым что ни на есть деловым тоном.
Наруто безмолвно нажал на кнопку сброса и поднялся из-за стола. В руках он держал исписанный лист, на котором, сливаясь в одно слово, было сто раз воспроизведено проклятое имя. Саске.
Сначала Наруто не собирался выполнять садистский приказ босса. Хотел порвать лист на сотню мелких кусочков. Потом одумался. Его месть – это не клочки бумаги. Его месть – высокохудожественный продукт, который периодически появляется в газете «Сентайм». Зря он клялся, что не будет больше рисовать карикатуры на босса. Поэтому он послушно написал имя Учихи сто раз, твердя как заведенный: «Четыре месяца… Четыре месяца…».
Через минуту старательно исписанный лист лежал у Саске на столе.
– Присаживайтесь, пока я буду считать, – кивнул Учиха, захлопывая большую голубую папку.
Наруто сел на стул и уставился в противоположную стену. От его пристального взгляда там должна была бы образоваться приличная дыра. В параллельный мир.
– Девяносто девять, – откинулся в кресле босс спустя пару мгновений.
Наруто подпрыгнул, возвращаясь из параллельного мира, где всегда светило солнышко.
– Что?
– Вы написали имя своего босса девяносто девять раз вместо ста.
– Не может быть! – возмутился Наруто, вскакивая со стула. – Там ровно сто слов. Я считал.
– Пересчитайте снова, – сдержанно отозвался Саске.
– И пересчитаю.
Наруто выдернул лист из рук Учихи и принялся пересчитывать. Раз, два, три…
Девяносто девять.
Он пересчитал еще раз. Девяносто девять…
– Сколько вы насчитали, Узумаки? – ласково осведомился Саске, наблюдая за его хмурым сосредоточенным лицом с видом голодного волка-эстета.
– Девяносто девять, – скрипнув зубами, признал Наруто, чувствуя, что краснеет. – Дайте мне ручку, я допишу сотое.
– Не дам, – ухмыльнулся Учиха и встал. Он обогнул стол и остановился напротив Наруто. – Один поцелуй заменит это недостающее слово.
Узумаки глянул на него, как на вурдалака, с той же паникой во взоре.
– Лучше я все-таки допишу, – заикнулся он снизу вверх.
– Лучше я вас все-таки поцелую, – в тон ему отозвался возвышающийся Учиха.
Наруто не стал продолжать опасную дискуссию, ловко нырнул под руку потянувшегося к нему босса и понесся к дверям. В двух шагах от дери он попался. Дернулся как безумный в сжавших его руках, понимая, что спастись не сможет. Губы Саске отыскали его губы, и Наруто лишился возможности соображать и дышать.
Неджи Хьюга никогда не стучался, появляясь в кабинете президента. Он просто открывал дверь и входил. И в этот раз он тоже открыл дверь и вошел.
И сразу вышел.
Кажется, его не заметили.
Он в некотором замешательстве почесал в затылке, пытаясь опомниться от увиденного, а после его физиономия сделалась такой блаженной, что Учиха, увидь его с этой многозначительно лучившейся физией, стал бы сразу искать пистолет.
В конце коридора появилась стенографистка Учихи – Харуно Сакура, спешащая к президенту с расшифрованной записью последнего заседания.
Неджи широко развел руки и преградил Сакуре путь в кабинет босса.
– Ни в коем случае, Харуно, – зловещим шепотом проговорил Хьюга. – Президент в данную минуту разговаривает по телефону. Разговор настолько важен, что он и меня попросил выйти вон. Зайдите-ка к нему минут через двадцать, а лучше – через полчаса. – Неджи таинственно оглянулся на закрытую дверь кабинета. – Полчаса им… э-э, то есть ему, наверное хватит. Хотя, насколько я знаю Учиху…
Сакура едва не выронила папку, когда услышала, какой бред несет вице-президент. Потрясение оказалось настолько велико, что исполнительная Сакура вместо того, чтобы с боем прорваться в кабинет к Учихе с долгожданной расшифровкой, без возражений отправилась восвояси, лишь недоуменно пожимая плечами.
И ни она, ни Неджи не услышали, как голос за дверью то ли выдохнул, то ли простонал единственное слово:
– Саске.
Глава 9
А на следующий день опять была напечатана карикатура в «Сентайм», изображавшая президента «Hitachi» среди кактусов с лицами членов правления издательского союза. Учиха Саске уверял перепуганные кактусы, что их акции никак не пострадают.
Учиха возник в кабинете Наруто под вечер и швырнул на его стол развернутую газету.
– Почему, Наруто? Почему ты продолжаешь это делать?
Наруто посмотрел на разъяренного босса, у которого так горели глаза, что из них с минуты на минуту могли посыпаться белые дьявольские искры.
– Потому что война с мистером Кьюби еще не закончилась, – обронил он негромко и пальцем осторожно отодвинул газету подальше от себя.
Саске издал нечленораздельный звук, похожий на приглушенное рычание. Он оперся руками о столешницу, его злое лицо оказалось вровень с лицом Наруто.
– Что я должен сделать, чтобы война с этим дурным мистером Кьюби закончилась? – прошипел он совсем по-кошачьи, обнажая клыки.
Синие глаза на секунду спрятались за густыми ресницами.
– Позволить Узумаки Наруто уволиться по собственному желанию.
По лицу Саске прошлась сильная судорога, исказившая черты самым нечеловеческим образом. До Наруто долетело его дыхание, теплое, будоражащее. Ему захотелось закрыть глаза.
– Такого счастья Узумаки Наруто не дождется. – Эти слова упали, как чугунные капли, едва его не расплющив.
Наруто с трудом вздернул голову, и в устремленных на него драгоценных глазах прочитал свой приговор.
На войне как на войне. И пленных не берут.
Сотрудники офиса «Hitachi» не могли не заметить, как резко изменилось отношение президента Учихи к одному из сотрудников. И гадали, за что же он его так возненавидел. Бедняга Наруто выглядел очень подавленным. Учиха теперь придирался к нему по малейшему поводу, делая это с видимым циничным наслаждением. На Узумаки Наруто обрушились чужие обязанности, он день-деньской трудился, вертелся и крутился, чтобы, в конце концов, получить очередной выговор.
Но еще больше вопросов вызывал тот факт, что внезапная загадочная ненависть босса не привела к логическому в таких случаях увольнению. Казалось, наоборот, Саске делает все, чтобы привязать Наруто к «Hitachi». Намертво.
– Узумаки, готова ли смета предстоящих затрат пятничного благотворительного обеда? – мягко осведомился коммутатор, заставив сердце биться в два раза сильнее.
– Нет, – надтреснуто произнес Наруто и посмотрел на часы: через шесть минут должен закончиться еще один рабочий день.
– Очень жаль, – деланно огорчился коммутатор. – Что ж, в таком случае вам придется задержаться.
Задержатся?!!
Наруто поперхнулся воздухом.
– Я закончу ее завтра с утра.
– Нет, – жестко обрубил коммутатор. – Вы закончите ее сегодня!
– Время работы подошло к концу.
– Вас это не касается, раз смета не сделана. Закончите ее и сдайте бумаги мне, я все равно сегодня задерживаюсь в офисе, а потом идите спокойно домой.
– Я не останусь после работы! – Наруто ударил кулаком по столу – от его удара подскочил круглый ластик.
– Если вы не закончите делать смету сегодня, то в ваших рекомендательных листах появится не слишком приятная запись…
– Это шантаж! – в отчаянии выкрикнул Узумаки.
– Это война.
Наступила тишина. Наруто всхлипнул и злым движением смахнул злополучные листы со сметой на пол. Посидел, глядя бессмысленными глазами в пустоту, потом встал и подошел к окну. Оперся на подоконник и устремил взгляд на вечереющее небо, в котором появились сиреневые сумеречные прожилки.
Хватит ли у него сил дотерпеть до конца три с половиной месяца? Учиха изводил его целенаправленно и безжалостно. Странное дело, обычно, если работник фирмы переспит с боссом, ему, либо зарплату прибавляют, либо премиями одаривают. А Наруто просто сживают со света. Босс…
Узумаки вдруг дернулся и кинулся к двери. Саске упомянул, что тоже задержится в офисе. Поэтому лучше свою дверь запереть.
На всякий случай.
В пустом офисе всякие случаи могут происходить. Наруто в курсе этого прискорбного обстоятельства. Последний такой «случай» произошел на диване в кабинете президента.
Наруто вернулся к окну. Но тот сильный порыв, что кинул его к дверям, как будто отнял последние силы, и он не устоял ни минуты, бессильно стек на пол, прислонившись спиной к холодной батарее.
Он не сделает сегодня проклятую смету. Не сможет чисто физически. Ему страшно хотелось спать. Вот распластаться бы сейчас прямо на полу и заснуть, положив руку под голову вместо подушки.
Наруто опустил голову на колени и как будто отключился. Выпал из реальности, в которой для него осталось слишком мало света.
Обычная жизнь струилась где-то параллельно. До сознания долетали лишь слабые отголоски той жизни. Кажется, кто-то дернул за ручку двери и позвал его по имени. А может, ему это лишь почудилось. В бреду. Он ведь никому в этом строгом безжизненно-сером офисе не нужен. И никто по имени его здесь отродясь не называл.
Разве только Учиха Саске…
Сколько прошло времени? Он не знал. Сидел, уткнув голову в колени, и смотрел в непроницаемую тьму, что стелилась перед закрытыми глазами.
В его двери повернулся ключ. Должно быть, охрана с проверкой. Но Наруто не изменил позы. Да и тело так затекло, что вряд ли получилось бы вскочить и усесться за стол с умным видом – дескать, заработался я.
Дверь приоткрылась. Его снова кто-то окликнул по имени. Наруто не шелохнулся. Но тут вдруг некто, зовущий по имени, попытался приподнять его голову. Наруто пришел в себя.
Его потемневшие глаза наткнулись на Учиху, который, опустившись на колени, пытался взглянуть ему в лицо. Наруто дернулся, но отодвинуться от своего проклятия ему помешала батарея. Тогда Наруто съежился и замер, как затравленный зверек.
– Я не сделал вам сметы, – прошептал он.
Саске вздохнул и, приподняв ладонями его лицо, поцеловал в губы.
– Бог мой, как же ты меня напугал. – Он поцеловал его еще раз, потом еще, а после уже не мог остановиться, вкладывая в поцелуи свое невысказанное вслух раскаяние. – Знал бы ты, что я пережил, когда увидел тебя сидящим возле батареи. Ты был похож на сломанную куклу…
Наруто пытался отвернуться, заслониться, уползти в сторону, чтобы не чувствовать той страстной нежности, которая опутывала его, как сладкая паутинка. Зачем ему это счастье? Оно слишком короткое, чтобы им насладиться сполна, а жизнь слишком длинная, чтобы жить воспоминаниями о нем.
– Не надо, – умоляюще прошептал он. – Не надо…
Гладящая его волосы рука Саске немедленно погрузилась в это живое, мягкое золото, порождая своими неторопливыми движениями дрожь во всем теле. Тело откликалось на ласки. Оно жаждало их. Жаждало настолько сильно, что кровь могла свернуться от жара, блуждавшего по нему.
Его никто, кроме Учихи, не называл здесь по имени. И сейчас Саске шептал его имя как обезумевший. Шептал до тех пор, пока Наруто не приложил свой палец к его рту. Губы Учихи тотчас захватили этот палец в плен, и Наруто сдался.
Позволил себе стать слабым.
Опять серебристый диван. Как он на нем очутился? Из памяти выпал фрагмент, который раскрыл бы тайну его таинственного перемещения. А так – полный пробел. Вот он сидит на полу в своем кабинете, а теперь уже лежит без одежды на диване в кабинете Учихи.
А где он сам?
Наруто шевельнулся, и голос Саске тихо предупредил прямо в ухо:
– Осторожно, упадешь, диван слишком узкий.
– Для двоих? – откликнулся Наруто, чувствуя его тело, прижимающееся к нему сзади.
– Для двоих, если они лежат, как ложки в коробке, – шепот Саске пощекотал кожу у него на затылке. – Однако если один находится сверху, то уместиться на диване не проблема. Именно поэтому мы и не упали с него в самом начале.
Наруто слабо рассмеялся. Счастье бродило кругами вокруг дивана, и он боялся уверовать в этого непредсказуемого бродягу до конца. Как и в нежного Учиху, который обнимал сейчас его сзади. При всей его нежности и страстности он оставался его боссом, которому срочно требовалась смета…
Смета.
Звезды перед глазами заволокла пепельная туманная дымка. Наруто снова шевельнулся, но на этот раз с намерением подняться с импровизированного любовного ложа, на котором он чуть не умер от удовольствия. Руки Саске не позволили ему сбежать:
– Ты куда?
– Перемирие закончилось, – пробормотал Наруто, силясь вырваться. – Сейчас закончу со сметой и пойду домой. Я очень устал и хочу спать, и я…
Он так и не понял, что произошло, но через миг он уже лежал, опрокинутый навзничь на диване, а Учиха нависал сверху. Лицо у него побледнело и стало сердитым. В суженных глазах заметались лихорадочные злые блики.
– Это что – такая особая и жестокая игра? – сквозь зубы проговорил он, и его пальцы сжали запястья Наруто. – Постоянно сбегать?
– Я не играю, – серйозно ответил Узумаки.
– Я тоже. И я не стремлюсь никуда бежать.
– Тебе не надо делать смету. – Сказал Наруто и ужаснулся – он только что назвал Учиху на «ты», значит…
…значит, он стал его любовником.
– К черту смету! – рявкнул Саске и тряхнул Наруто так, что у него едва не сломалась шея. – Смета – это всего лишь предлог. Повод. Выгодное обстоятельство. Назови как угодно. Ты бежишь от меня. А не для того, чтобы делать смету.
Глаза у Наруто наполнились лихорадочными огоньками. Запылали даже зрачки.
– Может быть, – прорычал он. – Вообще-то я против того, чтобы помощник спал со своим боссом…
Саске вздрогнул от этих слов как от пощечины и выпустил запястья Наруто. Он заметно побледнел.
– Я никогда не рассматривал нашу связь с этой точки зрения, – признался он другим голосом.
Наруто всегда был для него только Наруто, непонятным, влекущим, но таким родным и близким, а в последнее время вообще стал самым дорогим человеком, а не подчиненным. Он как будто прозрел. И прозрение породило острейшую боль.
– А разве у нас есть связь? – Наруто понесло, он знал, что выскажет сейчас все.
И, может статься, Учиха не выдержит и все же уволит его.
Но Саске больше ничего не сказал. Он отпрянул от Наруто и принялся быстро одеваться. Лицо у него окаменело. Узумаки последовал его примеру, боясь сделать лишнее движение.
– Завтра я заплачу тебе за сверхурочные часы, – произнес Учиха, когда застегнул последнюю пуговицу на рубашке.
Наруто едва не упал. Его словно окатили ведром черной липкой грязи. Грязь попала в глаза и забилась в глотку.
– Платят, Учиха-сан, шлюхам, а Узумаки Наруто как-нибудь проживет без ваших сверхурочных, – выпалил он с яростью и кинулся прочь из кабинета. Дверь с треском захлопнулась за ним, распугав всех офисных привидений.
В опустевшем кабинете Саске снова опустился на диван и сжал ладонями виски.
Все летело кувырком.
К чертовой матери.
Все-таки у него он получился. Единственный из череды неудавшихся. Получился настолько хорошо, что его хотелось повесить в рамочку. И любоваться, кусая губы.
Портрет.
Учихи Саске.
Выполненный карандашом. На обычном тонком листе для принтера.
Наруто и сам не заметил, как начал рисовать. Сначала он просто сидел и вертел в руках карандаш. А потом вдруг с изумлением обнаружил, что рисует. Прошла пара минут, и он осознал, что рисует Саске. Это вызвало еще большее изумление. Он испугался сам себя и перестал рисовать. Однако продолжал смотреть на набросок. Потом глубоко вздохнул и снова принялся за прерванное занятие, отключившись от мира.
Через час портрет был готов.
Рисованный Учиха оказался схож с настоящим до невероятности. До дрожи. До душевного восторга.
Зачем он его нарисовал? Он же вроде как ненавидит Саске. Или нет?
А этой ночью он ему приснился. Впервые. Они сидели в его кабинете, и пили из хрупких крохотных чашечек, с забавными изогнутыми ручками, черный кофе. Саске – сладкий, а он – соленый.
Он спит с собственным боссом. Он его любовник. И он не в силах ничего изменить. Будь на месте Учихи кто-нибудь другой, он бы легко избавился от наваждения. Но Саске его просто заколдовал. Что в нем такого, от чего он потерял голову? Не внешность, не происхождение, не положение в обществе. Что-то иное, гораздо более сильное и роковое. Для него.
И ведь он ни на что не надеется и ни о чем не мечтает. Он просто с ним спит. И отвратителен сам себе. Ему теперь постоянно кажется, что к нему прилипла грязь. И все окружающие эту грязь видят. А сам Наруто – лишь ощущает.
Узумаки посмотрел на портрет. Нарисованный Учиха ему улыбался. Он тоже улыбнулся.
Уж лучше бы он сошел с ума!
В дверь внезапно постучали, и Наруто, испуганно вздрогнув, как будто его застали на месте преступления, поспешно спрятал лист в первую попавшуюся папку. Зря он так испугался – неожиданный визитер всего лишь ошибся дверью.
Через час объявился еще один визитер, оказавшийся посыльным. Он приволок огромную корзину синих колокольчиков. Наруто ахнул от восторга.
– Вы, наверное, ошиблись? – спросил он весело отдувающего коротышку, который легко мог спрятаться за этой грандиозной корзиной.
– Ни в коем случае, – расплылся коротышка в улыбке, растянувшей его лицо до горизонтального овала. – Мне были даны точные координаты. Цветы для Узумаки Наруто. И знаете что, – коротышка внезапно хитро сощурился, – я бы без всяких точных координат все равно догадался, что цветы предназначены именно вам.
– Почему? – вопросительно глядя на незнакомца, спросил Наруто.
– У вас глаза точь-в-точь такого же цвета, как и эти дивные колокольчики.
Наруто не успел ничего ответить, как коротышка исчез, словно улетучился, оставив его наедине с цветами. Он растерянно смотрел на колокольчики, и в голове почему-то вертелся дурацкий вопрос: сколько же в корзине поместилось этих цветов? Может быть, пересчитать?
Он раздраженно отмахнулся от вздорной мысли и вдруг заметил крохотную записку, перевязанную тонкой ленточкой. Слова в записке практически повторяли слова исчезнувшего веселого коротышки:
«У тебя глаза цвета колокольчиков. Самые красивые глаза на свете.
P. S. На дне корзины – сюрприз».
Наруто едва не выронил записку. Внутри вдруг что-то сдвинулось с места, застонало, забилось, затрепетало.
Ожило.
Записка не была подписана, но он знал, кто ее написал. Наруто склонил голову набок, опять принимаясь рассматривать цветы. Губы у него задрожали от радостного щекочущего чувства – точно такого же, которое в детстве охватывало его в канун Рождества.
Он опустил руку в корзину и пошарил. Рука наткнулась на крохотный бархатный футляр. Когда Наруто открыл его, улыбка на его губах померкла.
Он смотрел на камень в кулоне, оправленный в белое золото. Камень был синим-синим, холодным и сверкающим, вобравшим в себя всю ледяную лазурь небес.
Сапфир…
Под сапфиром обнаружилась вторая записка:
«Это – не плата и не взятка. Это – попытка поймать счастье за хвост».
Наруто второй раз не рискнул притрагиваться к роскошному камню, о который боялся то ли обжечься, то ли порезаться. Это не его камень и никогда им не станет. Учиха Саске ошибся.
Он опустился на стул и вырвал из блокнота листок. Нужные слова написались сами:
«Счастье – создание бесхвостое. А блеск драгоценных камней его только отпугивает».
Он вложил записку в футляр и отдал его первой попавшейся секретарше, которой было велено вручить его президенту. Передать лично Наруто наотрез отказался.
Через четверть часа футляр был ему возвращен обратно с новой запиской, неожиданно длинной:
«У Наруто Узумаки и у счастья глаза одного цвета – сапфира. Нарушить это магическое триединство никак нельзя».
Наруто покачал головой и сел писать новую записку:
«Нет никакого триединства. Узумаки Наруто сам по себе, счастье – само по себе, сапфир – сам по себе. Пожалуйста, не присылай его обратно».
Он снова отнес футляр секретарше. Та взглянула на Наруто с настороженным подозрением, с каким обычно смотрят на душевно больных. Но взяла футляр. И даже вопросов не задала.
Через десять минут футляр благополучно вернулся обратно к Наруто.
«Я не беру чужого».
Наруто понял, что ему все же придется встретиться с Саске лично.
Название:На кого Бог пошлет
Бета:Haymi Konan
Дисклеймер: "Ни на что не претендую"
Предупреждение: ООС, АУ
Рейтинг: NC-17
Пейринг: Саске/Наруто
Жанр: романтика, юмор, яой
Размещение: получено
Статус: в процессе написания
Главы 1-4
Главы 5-7
Главы 8-9Глава 8
Кабинет выглядел как-то не так. По-иному и потусторонне. Наверное, потому, что он никогда не был здесь столь поздним вечером, без света, когда лиловатый сумрак обволакивал стены и стелился по полу, точно густая сметана.
Наруто приподнялся на диване, и вокруг оголенных рук змейкой обвился невесомый сквозняк. Хлад скользнул и по обнаженному телу. Наруто зябко передернул плечами. Некто сзади привлек его к себе. Стало тепло… Но он решительно разомкнул кольцо этого «некто». Волшебство закончилось. Пора все-таки вернуться на грешную землю, а по ней – топ-топ, домой. Где его одежда?
– Ты куда-то торопишься? – послышался голос Учихи.
Наруто на мгновение замер, услышав неожиданное бархатистое «ты». И все на мгновение сделалось нереальным.
– Да, мне давным-давно пора домой. – Он нагнулся за брюками, а потом, не удержавшись, взглянул на Учиху, полулежавшего на диване.
В сумерках он был особенно хорош. Пожалуй, Наруто рискнул бы изобразить его вот таким: обнаженным, утомленным, с блуждающей полуулыбкой на классически правильных губах, которые… Наруто яростно мотнул головой.
Нет, не стоит мечтать о неосуществимом. Рисовать он умеет только карикатуры и шаржи, а портреты у него всегда получались дурные. И он давно забросил это скучное занятие – воспроизводить точные копии людей на холсте в красках.
– У меня два вопроса: «почему» номер один и «почему» номер два. – Саске слегка склонил голову набок, и вокруг нее образовался мрачный ореол из густо-лиловых теней.
– Почему сразу два вопроса «почему»? – Наруто с трудом застегнул брюки – руки у него дрожали.
– Почему ты так стремишься сейчас уйти и почему ты мне не сказал о том, что был девственником?
Наруто отыскал рубашку и обернулся на Учиху. Он уже не улыбался. Скулы у него заострились. Причудливая игра света и теней сделала его лицо ликом античного Бога. Он и был Богом, таким же порочно-красивым, как все небожители, таким же коварным и таким же недоступным. Узумаки находился от Саске по-прежнему далеко, несмотря на интимное проникновенное «ты» с его стороны. Боги могут позволить себе подобное «ты» по отношению к простым смертным.
– Почему вас так беспокоит моя утраченная девственность?
Какой дурацкий диалог у них складывается с миллионом этих колких «почему». И это после того, что случилось на этом диване.
– Лишение невинности не должно происходить… вот так. – Кажется, в голос Учихи прокралась горчинка, слившись с капелькой сожаления.
Наруто усмехнулся и принялся натягивать на себя рубашку, но это у него получалось плохо, в результате он оторвал пуговицу. Вот, черт! Это была его последняя нормальная рубашка. Ему с утра даже надеть нечего.
– А как должно происходить лишение невинности? – немного успокоившись, поинтересовался Наруто. – При свечах в первую брачную ночь?
– Ну… это один из самых оптимальных вариантов.
– Это устаревший вариант. – Узумаки вздохнул, руки его опустились, так и не застегнув рубашку до конца. – Не беспокойтесь, Учиха-сан, ваш диван отлично подошел для этой ответственной миссии.
Саске кивнул и поднялся, тоже принимаясь одеваться и пытаясь во мраке отыскать разбросанные вещи. Наруто сидел на краю дивана и тупо смотрел на его четкие, быстрые движения. Он мог смотреть на это, целую вечность.
Его глаза подмечали в Саске все: как он наклоняется за рубашкой и волосы отдельными прядками падают ему на лоб, как ловко его длинные пальцы управляются с пуговицами, как резким движением он застегивает молнию на брюках, как надевает через голову галстук, как он подходит к нему…
Наруто невольно поднялся со своего места, когда тень подступившего Учихи обрушилась ему на лицо. Саске поднял руки и молча, застегнул пару пуговиц у ворота его помятой рубашки. Затем пальцами пригладил его взъерошенные волосы и тихо произнес:
– Я отвезу тебя домой.
– Нет! – отчаянно дернулся Наруто. – Я поеду на такси, я не…
Наклонившись, Учиха закрыл ему рот поцелуем…
Наглое утреннее солнце настойчиво пробивалось сквозь прикрытые жалюзи. Шустрые располосованные лучи расползались по всему кабинету.
За дверьми кто-то громко крикнул на весь коридор, что-то насчет горячих пончиков и кофе. Наруто испугано вздрогнул и сделал два привычных шага к столу. Сколько раз он шагал в этом направлении за время своей работы в «Hitachi»? Еще осталось шагать чуть меньше четырех месяцев…
Осознание того, что произошло в кабинете Учихи Саске, пришло к нему, только когда он остался один на один с собой в своей малюсенькой квартирке. Он не спал всю ночь. И когда весь город накрыла тишина, Наруто забился в кресло с ногами и просидел там, пару часов, не двигаясь.
Да, он совершил страшную глупость. Наиболее страшную из всех тех многочисленных глупостей, которые совершал до этого вечера. Однако, самое ужасное заключалось в том, что он ни капли в совершенном не раскаивался.. внутри него все ликовало. Он отдался тому, кого желал. И на месте Учихи Саске никого другого и быть не могло.
Мысленно он назвал его по имени, но вслух на подобное действо не решится. Он не дурак и не думает, что его босс воспылал к нему большой любовью. Он умеет различать любовь и обычное физиологическое желание. И не станет надеяться на взаимность.
– С добрым утром, Узумаки, – поздоровался коммутатор хрипловатым голосом.
– С добрым утром, – машинально отозвался Наруто.
– Узумаки, через час я жду отчет по затратам прошедшего благотворительного вечера.
– Хорошо, – простонал Наруто, сползая по стулу вниз.
Учиха отключил коммутатор, и устало откинулся в кресле. Сегодня ему тоже не спалось, но Саске не жалеет о свершившемся. Он желает Наруто не только телом, но и сердцем. Впервые в жизни кто-то интересен ему не с точки зрения физиологии. Он желает Узумаки и будет желать, потому что в нем имеется нечто такое, от чего он сходит с ума. А на рассвете Саске вышел из дома, сел в машину и бесцельно катался по просыпающемуся городу.
Наруто бессильно отпустил чашечку с кофе на стол, расплескав ароматную жидкость. Аппетита не было совершенно. Мысль о том, что ему придется смотреть в глаза Учихи, лишала остатков здравомыслия. Страх грыз мозг изнутри, как крохотный прожорливый жучок.
Наруто издал вздох, похожий на стон. Оттягивать более визит к боссу смысла не было: он ждет отчет по затратам прошедшего благотворительного вечера. Уже часа два как ждет. На удивление покорно.
На его вежливый стук Учиха крикнул привычное «Входите». И Наруто вошел. И сразу миллион воспоминаний о вчерашнем нахлынули на него пенной волной. Он едва ими не захлебнулся. Живот свело судорогой. Тело немедленно вспомнило, что вчера оно впервые познало плотские утехи.
Его глаза метнулись на диван, застеленный шелковым покрывалом. Густая пурпурная краска, похожая на концентрированный клубничный сироп, воспламенила лицо. Наруто поспешно отвел глаза и немедленно наткнулся мечущимся отчаянным взором на Учиху. Тот, разумеется, смотрел на него. Взгляды перехлестнулись, и воздух сгустился до состояния взбитых сливок.
Наруто помнил очень четко, как выглядит Учиха обнаженным. Не хотел помнить, но живописные картинки сами выплывали одна за другой. И он даже не подозревал, что у него такая атлетическая фигура. Строгие дорогие костюмы, все превосходно пошитые, надежно скрывали его подлинное телосложение.
– Все в порядке, Наруто?
Узумаки вздрогнул от его голоса. Мотнул головой, и кабинет качнулся из стороны в сторону перед обезумевшими глазами.
– Да-а, Учиха-сан, – выдавилось из него.
Эти слова получились неприятно-липкими, с трудом отодравшимися от немеющего языка.
– Саске.
Что? Наруто не понял и был вынужден опять посмотреть в ониксовые глаза, полные запретных тайн.
– Меня зовут Саске, – пояснил Учиха, поднимаясь со своего места. – По-моему, очень даже неплохое имя. И когда мы одни, мне бы хотелось, чтобы ты называл меня по имени.
Лицо у Наруто болезненно скривилось. Понимает ли Учиха, чего требует? От него?
Если он назовет его по имени, то он перестанет для него быть боссом. Он станет… любовником. А он не хочет его любить, потому что знает наверняка: Саске не нужно его любви, а ему – любовника-небожителя. Он – земной. Даже слишком.
– Оно короткое и произносится легко. – Голос Учихи звучал уже в паре миллиметров от него. – Ну же, Наруто, попробуй его сказать. Я хочу его услышать из твоих уст…
Это был какой-то магический дурман. Наруто чувствовал, как его окутывает сладостная пелена, пронизанная золотыми нитями. Хотелось упасть в этот мягкий плен и плыть в золотом коконе прямиком в рай. Однако Наруто замотал головой, отчаянно пытаясь избавиться от подступивших грез.
– Нет, – твердо произнес он, отходя от Учихи к дверям. – Не требуйте от меня невозможного.
– Я всего лишь прошу назвать меня по имени. – Учиха не сдвинулся с места, но весь был устремлен к нему.
– Для меня это невозможно. – Наруто хотел бы заслониться каменной стеной от человека напротив. – Я вчера совершил ошибку… Я очень раскаиваюсь в совершенном и… и хотел бы, чтобы вы меня уволили. Вот…
Тень скользнула на лицо Саске. Наруто заметил, как из его глаз ушло мерцание. Он вернулся за свой стол. Взял со стола чистый лист, проштамповал его своей личной печатью и после пододвинул к краю.
– На этом месте, Узумаки , вы от руки напишите имя своего босса сто раз, – произнес он голосом, в котором заледенели все эмоции, превратившись в звенящие мелкие кристаллики. – Вы меня слышите? Сто раз имя босса. Листок через полчаса принесете в мой кабинет. Я пересчитаю. Невыполнение данного задания будет приравнено к административному проступку. Вы лишитесь ежеквартальной премии.
Рот Наруто приоткрылся, но слова остались невысказанными. Он молча рванул со стола проштампованный лист и вынесся из кабинета, едва не налетев на противоположную стену.
– Полчаса прошли, Узумаки, – констатировал коммутатор, самым что ни на есть деловым тоном.
Наруто безмолвно нажал на кнопку сброса и поднялся из-за стола. В руках он держал исписанный лист, на котором, сливаясь в одно слово, было сто раз воспроизведено проклятое имя. Саске.
Сначала Наруто не собирался выполнять садистский приказ босса. Хотел порвать лист на сотню мелких кусочков. Потом одумался. Его месть – это не клочки бумаги. Его месть – высокохудожественный продукт, который периодически появляется в газете «Сентайм». Зря он клялся, что не будет больше рисовать карикатуры на босса. Поэтому он послушно написал имя Учихи сто раз, твердя как заведенный: «Четыре месяца… Четыре месяца…».
Через минуту старательно исписанный лист лежал у Саске на столе.
– Присаживайтесь, пока я буду считать, – кивнул Учиха, захлопывая большую голубую папку.
Наруто сел на стул и уставился в противоположную стену. От его пристального взгляда там должна была бы образоваться приличная дыра. В параллельный мир.
– Девяносто девять, – откинулся в кресле босс спустя пару мгновений.
Наруто подпрыгнул, возвращаясь из параллельного мира, где всегда светило солнышко.
– Что?
– Вы написали имя своего босса девяносто девять раз вместо ста.
– Не может быть! – возмутился Наруто, вскакивая со стула. – Там ровно сто слов. Я считал.
– Пересчитайте снова, – сдержанно отозвался Саске.
– И пересчитаю.
Наруто выдернул лист из рук Учихи и принялся пересчитывать. Раз, два, три…
Девяносто девять.
Он пересчитал еще раз. Девяносто девять…
– Сколько вы насчитали, Узумаки? – ласково осведомился Саске, наблюдая за его хмурым сосредоточенным лицом с видом голодного волка-эстета.
– Девяносто девять, – скрипнув зубами, признал Наруто, чувствуя, что краснеет. – Дайте мне ручку, я допишу сотое.
– Не дам, – ухмыльнулся Учиха и встал. Он обогнул стол и остановился напротив Наруто. – Один поцелуй заменит это недостающее слово.
Узумаки глянул на него, как на вурдалака, с той же паникой во взоре.
– Лучше я все-таки допишу, – заикнулся он снизу вверх.
– Лучше я вас все-таки поцелую, – в тон ему отозвался возвышающийся Учиха.
Наруто не стал продолжать опасную дискуссию, ловко нырнул под руку потянувшегося к нему босса и понесся к дверям. В двух шагах от дери он попался. Дернулся как безумный в сжавших его руках, понимая, что спастись не сможет. Губы Саске отыскали его губы, и Наруто лишился возможности соображать и дышать.
Неджи Хьюга никогда не стучался, появляясь в кабинете президента. Он просто открывал дверь и входил. И в этот раз он тоже открыл дверь и вошел.
И сразу вышел.
Кажется, его не заметили.
Он в некотором замешательстве почесал в затылке, пытаясь опомниться от увиденного, а после его физиономия сделалась такой блаженной, что Учиха, увидь его с этой многозначительно лучившейся физией, стал бы сразу искать пистолет.
В конце коридора появилась стенографистка Учихи – Харуно Сакура, спешащая к президенту с расшифрованной записью последнего заседания.
Неджи широко развел руки и преградил Сакуре путь в кабинет босса.
– Ни в коем случае, Харуно, – зловещим шепотом проговорил Хьюга. – Президент в данную минуту разговаривает по телефону. Разговор настолько важен, что он и меня попросил выйти вон. Зайдите-ка к нему минут через двадцать, а лучше – через полчаса. – Неджи таинственно оглянулся на закрытую дверь кабинета. – Полчаса им… э-э, то есть ему, наверное хватит. Хотя, насколько я знаю Учиху…
Сакура едва не выронила папку, когда услышала, какой бред несет вице-президент. Потрясение оказалось настолько велико, что исполнительная Сакура вместо того, чтобы с боем прорваться в кабинет к Учихе с долгожданной расшифровкой, без возражений отправилась восвояси, лишь недоуменно пожимая плечами.
И ни она, ни Неджи не услышали, как голос за дверью то ли выдохнул, то ли простонал единственное слово:
– Саске.
Глава 9
А на следующий день опять была напечатана карикатура в «Сентайм», изображавшая президента «Hitachi» среди кактусов с лицами членов правления издательского союза. Учиха Саске уверял перепуганные кактусы, что их акции никак не пострадают.
Учиха возник в кабинете Наруто под вечер и швырнул на его стол развернутую газету.
– Почему, Наруто? Почему ты продолжаешь это делать?
Наруто посмотрел на разъяренного босса, у которого так горели глаза, что из них с минуты на минуту могли посыпаться белые дьявольские искры.
– Потому что война с мистером Кьюби еще не закончилась, – обронил он негромко и пальцем осторожно отодвинул газету подальше от себя.
Саске издал нечленораздельный звук, похожий на приглушенное рычание. Он оперся руками о столешницу, его злое лицо оказалось вровень с лицом Наруто.
– Что я должен сделать, чтобы война с этим дурным мистером Кьюби закончилась? – прошипел он совсем по-кошачьи, обнажая клыки.
Синие глаза на секунду спрятались за густыми ресницами.
– Позволить Узумаки Наруто уволиться по собственному желанию.
По лицу Саске прошлась сильная судорога, исказившая черты самым нечеловеческим образом. До Наруто долетело его дыхание, теплое, будоражащее. Ему захотелось закрыть глаза.
– Такого счастья Узумаки Наруто не дождется. – Эти слова упали, как чугунные капли, едва его не расплющив.
Наруто с трудом вздернул голову, и в устремленных на него драгоценных глазах прочитал свой приговор.
На войне как на войне. И пленных не берут.
Сотрудники офиса «Hitachi» не могли не заметить, как резко изменилось отношение президента Учихи к одному из сотрудников. И гадали, за что же он его так возненавидел. Бедняга Наруто выглядел очень подавленным. Учиха теперь придирался к нему по малейшему поводу, делая это с видимым циничным наслаждением. На Узумаки Наруто обрушились чужие обязанности, он день-деньской трудился, вертелся и крутился, чтобы, в конце концов, получить очередной выговор.
Но еще больше вопросов вызывал тот факт, что внезапная загадочная ненависть босса не привела к логическому в таких случаях увольнению. Казалось, наоборот, Саске делает все, чтобы привязать Наруто к «Hitachi». Намертво.
– Узумаки, готова ли смета предстоящих затрат пятничного благотворительного обеда? – мягко осведомился коммутатор, заставив сердце биться в два раза сильнее.
– Нет, – надтреснуто произнес Наруто и посмотрел на часы: через шесть минут должен закончиться еще один рабочий день.
– Очень жаль, – деланно огорчился коммутатор. – Что ж, в таком случае вам придется задержаться.
Задержатся?!!
Наруто поперхнулся воздухом.
– Я закончу ее завтра с утра.
– Нет, – жестко обрубил коммутатор. – Вы закончите ее сегодня!
– Время работы подошло к концу.
– Вас это не касается, раз смета не сделана. Закончите ее и сдайте бумаги мне, я все равно сегодня задерживаюсь в офисе, а потом идите спокойно домой.
– Я не останусь после работы! – Наруто ударил кулаком по столу – от его удара подскочил круглый ластик.
– Если вы не закончите делать смету сегодня, то в ваших рекомендательных листах появится не слишком приятная запись…
– Это шантаж! – в отчаянии выкрикнул Узумаки.
– Это война.
Наступила тишина. Наруто всхлипнул и злым движением смахнул злополучные листы со сметой на пол. Посидел, глядя бессмысленными глазами в пустоту, потом встал и подошел к окну. Оперся на подоконник и устремил взгляд на вечереющее небо, в котором появились сиреневые сумеречные прожилки.
Хватит ли у него сил дотерпеть до конца три с половиной месяца? Учиха изводил его целенаправленно и безжалостно. Странное дело, обычно, если работник фирмы переспит с боссом, ему, либо зарплату прибавляют, либо премиями одаривают. А Наруто просто сживают со света. Босс…
Узумаки вдруг дернулся и кинулся к двери. Саске упомянул, что тоже задержится в офисе. Поэтому лучше свою дверь запереть.
На всякий случай.
В пустом офисе всякие случаи могут происходить. Наруто в курсе этого прискорбного обстоятельства. Последний такой «случай» произошел на диване в кабинете президента.
Наруто вернулся к окну. Но тот сильный порыв, что кинул его к дверям, как будто отнял последние силы, и он не устоял ни минуты, бессильно стек на пол, прислонившись спиной к холодной батарее.
Он не сделает сегодня проклятую смету. Не сможет чисто физически. Ему страшно хотелось спать. Вот распластаться бы сейчас прямо на полу и заснуть, положив руку под голову вместо подушки.
Наруто опустил голову на колени и как будто отключился. Выпал из реальности, в которой для него осталось слишком мало света.
Обычная жизнь струилась где-то параллельно. До сознания долетали лишь слабые отголоски той жизни. Кажется, кто-то дернул за ручку двери и позвал его по имени. А может, ему это лишь почудилось. В бреду. Он ведь никому в этом строгом безжизненно-сером офисе не нужен. И никто по имени его здесь отродясь не называл.
Разве только Учиха Саске…
Сколько прошло времени? Он не знал. Сидел, уткнув голову в колени, и смотрел в непроницаемую тьму, что стелилась перед закрытыми глазами.
В его двери повернулся ключ. Должно быть, охрана с проверкой. Но Наруто не изменил позы. Да и тело так затекло, что вряд ли получилось бы вскочить и усесться за стол с умным видом – дескать, заработался я.
Дверь приоткрылась. Его снова кто-то окликнул по имени. Наруто не шелохнулся. Но тут вдруг некто, зовущий по имени, попытался приподнять его голову. Наруто пришел в себя.
Его потемневшие глаза наткнулись на Учиху, который, опустившись на колени, пытался взглянуть ему в лицо. Наруто дернулся, но отодвинуться от своего проклятия ему помешала батарея. Тогда Наруто съежился и замер, как затравленный зверек.
– Я не сделал вам сметы, – прошептал он.
Саске вздохнул и, приподняв ладонями его лицо, поцеловал в губы.
– Бог мой, как же ты меня напугал. – Он поцеловал его еще раз, потом еще, а после уже не мог остановиться, вкладывая в поцелуи свое невысказанное вслух раскаяние. – Знал бы ты, что я пережил, когда увидел тебя сидящим возле батареи. Ты был похож на сломанную куклу…
Наруто пытался отвернуться, заслониться, уползти в сторону, чтобы не чувствовать той страстной нежности, которая опутывала его, как сладкая паутинка. Зачем ему это счастье? Оно слишком короткое, чтобы им насладиться сполна, а жизнь слишком длинная, чтобы жить воспоминаниями о нем.
– Не надо, – умоляюще прошептал он. – Не надо…
Гладящая его волосы рука Саске немедленно погрузилась в это живое, мягкое золото, порождая своими неторопливыми движениями дрожь во всем теле. Тело откликалось на ласки. Оно жаждало их. Жаждало настолько сильно, что кровь могла свернуться от жара, блуждавшего по нему.
Его никто, кроме Учихи, не называл здесь по имени. И сейчас Саске шептал его имя как обезумевший. Шептал до тех пор, пока Наруто не приложил свой палец к его рту. Губы Учихи тотчас захватили этот палец в плен, и Наруто сдался.
Позволил себе стать слабым.
Опять серебристый диван. Как он на нем очутился? Из памяти выпал фрагмент, который раскрыл бы тайну его таинственного перемещения. А так – полный пробел. Вот он сидит на полу в своем кабинете, а теперь уже лежит без одежды на диване в кабинете Учихи.
А где он сам?
Наруто шевельнулся, и голос Саске тихо предупредил прямо в ухо:
– Осторожно, упадешь, диван слишком узкий.
– Для двоих? – откликнулся Наруто, чувствуя его тело, прижимающееся к нему сзади.
– Для двоих, если они лежат, как ложки в коробке, – шепот Саске пощекотал кожу у него на затылке. – Однако если один находится сверху, то уместиться на диване не проблема. Именно поэтому мы и не упали с него в самом начале.
Наруто слабо рассмеялся. Счастье бродило кругами вокруг дивана, и он боялся уверовать в этого непредсказуемого бродягу до конца. Как и в нежного Учиху, который обнимал сейчас его сзади. При всей его нежности и страстности он оставался его боссом, которому срочно требовалась смета…
Смета.
Звезды перед глазами заволокла пепельная туманная дымка. Наруто снова шевельнулся, но на этот раз с намерением подняться с импровизированного любовного ложа, на котором он чуть не умер от удовольствия. Руки Саске не позволили ему сбежать:
– Ты куда?
– Перемирие закончилось, – пробормотал Наруто, силясь вырваться. – Сейчас закончу со сметой и пойду домой. Я очень устал и хочу спать, и я…
Он так и не понял, что произошло, но через миг он уже лежал, опрокинутый навзничь на диване, а Учиха нависал сверху. Лицо у него побледнело и стало сердитым. В суженных глазах заметались лихорадочные злые блики.
– Это что – такая особая и жестокая игра? – сквозь зубы проговорил он, и его пальцы сжали запястья Наруто. – Постоянно сбегать?
– Я не играю, – серйозно ответил Узумаки.
– Я тоже. И я не стремлюсь никуда бежать.
– Тебе не надо делать смету. – Сказал Наруто и ужаснулся – он только что назвал Учиху на «ты», значит…
…значит, он стал его любовником.
– К черту смету! – рявкнул Саске и тряхнул Наруто так, что у него едва не сломалась шея. – Смета – это всего лишь предлог. Повод. Выгодное обстоятельство. Назови как угодно. Ты бежишь от меня. А не для того, чтобы делать смету.
Глаза у Наруто наполнились лихорадочными огоньками. Запылали даже зрачки.
– Может быть, – прорычал он. – Вообще-то я против того, чтобы помощник спал со своим боссом…
Саске вздрогнул от этих слов как от пощечины и выпустил запястья Наруто. Он заметно побледнел.
– Я никогда не рассматривал нашу связь с этой точки зрения, – признался он другим голосом.
Наруто всегда был для него только Наруто, непонятным, влекущим, но таким родным и близким, а в последнее время вообще стал самым дорогим человеком, а не подчиненным. Он как будто прозрел. И прозрение породило острейшую боль.
– А разве у нас есть связь? – Наруто понесло, он знал, что выскажет сейчас все.
И, может статься, Учиха не выдержит и все же уволит его.
Но Саске больше ничего не сказал. Он отпрянул от Наруто и принялся быстро одеваться. Лицо у него окаменело. Узумаки последовал его примеру, боясь сделать лишнее движение.
– Завтра я заплачу тебе за сверхурочные часы, – произнес Учиха, когда застегнул последнюю пуговицу на рубашке.
Наруто едва не упал. Его словно окатили ведром черной липкой грязи. Грязь попала в глаза и забилась в глотку.
– Платят, Учиха-сан, шлюхам, а Узумаки Наруто как-нибудь проживет без ваших сверхурочных, – выпалил он с яростью и кинулся прочь из кабинета. Дверь с треском захлопнулась за ним, распугав всех офисных привидений.
В опустевшем кабинете Саске снова опустился на диван и сжал ладонями виски.
Все летело кувырком.
К чертовой матери.
Все-таки у него он получился. Единственный из череды неудавшихся. Получился настолько хорошо, что его хотелось повесить в рамочку. И любоваться, кусая губы.
Портрет.
Учихи Саске.
Выполненный карандашом. На обычном тонком листе для принтера.
Наруто и сам не заметил, как начал рисовать. Сначала он просто сидел и вертел в руках карандаш. А потом вдруг с изумлением обнаружил, что рисует. Прошла пара минут, и он осознал, что рисует Саске. Это вызвало еще большее изумление. Он испугался сам себя и перестал рисовать. Однако продолжал смотреть на набросок. Потом глубоко вздохнул и снова принялся за прерванное занятие, отключившись от мира.
Через час портрет был готов.
Рисованный Учиха оказался схож с настоящим до невероятности. До дрожи. До душевного восторга.
Зачем он его нарисовал? Он же вроде как ненавидит Саске. Или нет?
А этой ночью он ему приснился. Впервые. Они сидели в его кабинете, и пили из хрупких крохотных чашечек, с забавными изогнутыми ручками, черный кофе. Саске – сладкий, а он – соленый.
Он спит с собственным боссом. Он его любовник. И он не в силах ничего изменить. Будь на месте Учихи кто-нибудь другой, он бы легко избавился от наваждения. Но Саске его просто заколдовал. Что в нем такого, от чего он потерял голову? Не внешность, не происхождение, не положение в обществе. Что-то иное, гораздо более сильное и роковое. Для него.
И ведь он ни на что не надеется и ни о чем не мечтает. Он просто с ним спит. И отвратителен сам себе. Ему теперь постоянно кажется, что к нему прилипла грязь. И все окружающие эту грязь видят. А сам Наруто – лишь ощущает.
Узумаки посмотрел на портрет. Нарисованный Учиха ему улыбался. Он тоже улыбнулся.
Уж лучше бы он сошел с ума!
В дверь внезапно постучали, и Наруто, испуганно вздрогнув, как будто его застали на месте преступления, поспешно спрятал лист в первую попавшуюся папку. Зря он так испугался – неожиданный визитер всего лишь ошибся дверью.
Через час объявился еще один визитер, оказавшийся посыльным. Он приволок огромную корзину синих колокольчиков. Наруто ахнул от восторга.
– Вы, наверное, ошиблись? – спросил он весело отдувающего коротышку, который легко мог спрятаться за этой грандиозной корзиной.
– Ни в коем случае, – расплылся коротышка в улыбке, растянувшей его лицо до горизонтального овала. – Мне были даны точные координаты. Цветы для Узумаки Наруто. И знаете что, – коротышка внезапно хитро сощурился, – я бы без всяких точных координат все равно догадался, что цветы предназначены именно вам.
– Почему? – вопросительно глядя на незнакомца, спросил Наруто.
– У вас глаза точь-в-точь такого же цвета, как и эти дивные колокольчики.
Наруто не успел ничего ответить, как коротышка исчез, словно улетучился, оставив его наедине с цветами. Он растерянно смотрел на колокольчики, и в голове почему-то вертелся дурацкий вопрос: сколько же в корзине поместилось этих цветов? Может быть, пересчитать?
Он раздраженно отмахнулся от вздорной мысли и вдруг заметил крохотную записку, перевязанную тонкой ленточкой. Слова в записке практически повторяли слова исчезнувшего веселого коротышки:
«У тебя глаза цвета колокольчиков. Самые красивые глаза на свете.
P. S. На дне корзины – сюрприз».
Наруто едва не выронил записку. Внутри вдруг что-то сдвинулось с места, застонало, забилось, затрепетало.
Ожило.
Записка не была подписана, но он знал, кто ее написал. Наруто склонил голову набок, опять принимаясь рассматривать цветы. Губы у него задрожали от радостного щекочущего чувства – точно такого же, которое в детстве охватывало его в канун Рождества.
Он опустил руку в корзину и пошарил. Рука наткнулась на крохотный бархатный футляр. Когда Наруто открыл его, улыбка на его губах померкла.
Он смотрел на камень в кулоне, оправленный в белое золото. Камень был синим-синим, холодным и сверкающим, вобравшим в себя всю ледяную лазурь небес.
Сапфир…
Под сапфиром обнаружилась вторая записка:
«Это – не плата и не взятка. Это – попытка поймать счастье за хвост».
Наруто второй раз не рискнул притрагиваться к роскошному камню, о который боялся то ли обжечься, то ли порезаться. Это не его камень и никогда им не станет. Учиха Саске ошибся.
Он опустился на стул и вырвал из блокнота листок. Нужные слова написались сами:
«Счастье – создание бесхвостое. А блеск драгоценных камней его только отпугивает».
Он вложил записку в футляр и отдал его первой попавшейся секретарше, которой было велено вручить его президенту. Передать лично Наруто наотрез отказался.
Через четверть часа футляр был ему возвращен обратно с новой запиской, неожиданно длинной:
«У Наруто Узумаки и у счастья глаза одного цвета – сапфира. Нарушить это магическое триединство никак нельзя».
Наруто покачал головой и сел писать новую записку:
«Нет никакого триединства. Узумаки Наруто сам по себе, счастье – само по себе, сапфир – сам по себе. Пожалуйста, не присылай его обратно».
Он снова отнес футляр секретарше. Та взглянула на Наруто с настороженным подозрением, с каким обычно смотрят на душевно больных. Но взяла футляр. И даже вопросов не задала.
Через десять минут футляр благополучно вернулся обратно к Наруто.
«Я не беру чужого».
Наруто понял, что ему все же придется встретиться с Саске лично.
@темы: саске/наруто, фанфики
-
-
28.03.2011 в 15:34-
-
28.03.2011 в 15:37