Совместная жизнь

[Kicune-tyan]

Название: Совместная жизнь
Автор: DDDrUpp
Бета: Haibane-san **
Фэндом: Наруто.
Пейринг: Саске/Наруто
Рейтинг: средний такой )
Жанр: романтика, немного ангста
Дисклеймер: Все оригинальные персонажи принадлежат Кишимото Масаши
Размер: мини
От автора: Это небольшой подарочный фик моей единственной и дорогой бете и клевому автору приключенческих фиков. То есть тебе, Haibane-san ))) Надеюсь, презент понравится.


Мы поругались. Опять.
Он ушел, хлопнув дверью. Опять.


В такие моменты я направляюсь на кухню, завариваю чай и пытаюсь найти некую защиту в тепле чашки. Защиту от тягостных мыслей, что он не вернется, что с ним может что-то случиться, что он меня бросит. Но каждый раз я проматываю в памяти все пережитые вместе моменты нашей жизни и улыбаюсь.


Впервые мы столкнулись в начальной школе. Когда учительница раздавала нам конфеты в первый день в школе, нам попались именно те вкусы, которые мы не любили. Одновременно попросили дать одну и ту же конфетку, а она одна осталась. Наша первая ссора произошла из-за конфеты, которую мы никак не могли поделить. Мы сильно подрались, он выиграл и забрал конфету. Я все еще сидел на полу и обиженно сопел, но вдруг он сел рядом со мной, показывая перед носом конфету и разделяя ее пополам.
- Держи, - он протянул мне одну половинку. Я поднял на него удивленный взгляд и увидел, что бледные щеки покрылись едва заметным румянцем.
Вот мы и помирились.


На протяжении всей школы мы спорили и дрались, но всегда мирились, а потом опять начинали спорить. Мы знали друг о друге все потому, что оказались очень похожими во вкусах. Мы рассказывали друг другу обо всем, кроме семьи. Я никогда не заикался, что был сиротой и жил в приюте, потому что не хотел жалости, которая невольно появлялась в глазах людей после познавания данного факта моей биографии. Но в пятнадцать лет на вечеринке, страшно пьяные, мы уединились в комнате наверху и раскрыли все карты. Оказалось, что он тоже был сиротой и не попал в приют только потому, что сейчас его воспитывал старший брат, страшно занятой в последнее время.
- Это тяжело, я понимаю, - несколько несвязно пробубнил он и обнял меня за плечи. И заявил, - Мы одиноки, поэтому давай быть вместе.
Я, не соображая, кивнул:
- А давай.
И мы целовались. Долго так целовались, пока не уснули в теплых объятиях. И мне впервые стало так спокойно и тепло на душе…
На следующее утро страшно болела голова, но все помнилось отчетливо. Даже покрасневший Саске, до которого дошло, что он вчера говорил и уверенно заявлял.
- То, что было вчера – ошибка.
Разум понимал, что вчерашнее и правда было ошибкой, но все нутро выло, что именно этого я хочу, этой ошибки. О чем я тут же сообщил ему, и мы снова подрались, но уже через неделю остыли и помирились. Опять.


А в семнадцать, когда гормоны дают о себе знать, я буквально всем телом ощутил, что влюблен в своего лучшего друга. На День Святого Валентина после школы я ему признался, решив «будь, что будет». Он с румянцем на щеках на меня наорал, обозвал пидарасом и заявил, что я ему больше никто. В ответ на эти слова, бьющих больнее любого кастета, я лишь молча повернулся и ушел, не показывая ему катящихся по щекам слез.
В жутко подавленном состоянии я брел обратно в съемную квартиру (которую я совсем недавно выпросил у администрации приюта и общества защиты детей), когда набрел на очередную банду подростков, желающих показать, кто здесь главный. Одним словом, идиоты, которым нечем заняться.
- Эй, пацан, не хочешь с нами попонтоваться?
Они не пропустили меня мимо.
Я горько усмехнулся: «Не везет мне сегодня».
Нет, я их не боялся, хотя их было пятнадцать человек и все старше меня на год или два. И драться было не впервой. Просто именно сегодня мне не хотелось делать ничего, кроме как закрыться в своей холодной квартирке с купленной выпивкой, побрякивающей сейчас в пакете, и как следует запить горе потери единственного по-настоящему дорогого мне человека. Хотя, в глубине души оставалась слабая надежда на то, что все будет как обычно. Мы неделю не разговариваем, дуемся и миримся. Но его слова оказались слишком тяжелыми, слишком болезненными.
Лучше бы он молчал и просто избил меня, я впервые бы не сопротивлялся. Верно, оказалось, говорят, что словом убить можно…
- Такой красавчик… Эй, не хочешь встать раком для нас в подарок на День Влюбленных?
А эти все никак не отстанут.
- Не бойся, больно не будет. Почти…
И ржут. Тогда казалось очень глупым даже обращать внимание на подобных выродков. Решил игнорировать, и просто молча прошел мимо. Вернее, попытался. Один из них грубо дернул меня за воротник куртки назад, из-за чего я выронил пакет и разбил все, что собирался выпить через двадцать минут.
- Че, обарзел? Хвосты крутить вздумал?
Все же пришлось драться.
В итоге отбился, стоявшие на ногах трое смылись, услышав сирену. А я остался стоять, тяжело и больно дыша от усталости, почти теряя сознание. Разбитая голова со стекающими со лба теплыми струйками крови, болела жутко, вывихнутое плечо ныло, костяшки саднили, легкие, словно в огне, ноги подгибались. Но я упрямо стоял, как всегда.
Невольно сравнил боль моральную и физическую. Да, моральная оказалась куда оглушительнее. Память подкинула эпизод недавнего признания. Ни тело, ни разум не выдержали навалившегося напряжения, и последнее, что я увидел перед тем, как вырубиться, знакомый силуэт и полные панического ужаса мои любимые черные глаза.


Очнулся уже в больнице. До сих пор не знаю, сколько я там пролежал, но лежал еще месяц. У меня было мощное сотрясение мозга, перелом запястья, вывих плеча, переломы трех ребер и многочисленные синяки и ссадины. Я был готов провести месяц в одиночестве, но очень удивился его визиту.
И не одиночному.
Он приходил каждый день в течение двух недель и молчал. Носил фрукты, домашнее задание и молча сидел рядом весь день после школы, уходя глубокой ночью. Я не пытался с ним заговорить, ждал, что скажет он.
А однажды ночью я проснулся от мягкого прикосновения к своей щеке. В темноте не сразу различил до боли знакомые очертания. Потом на эту же щеку упало что-то теплое. Капля скатилась мне на губы, и я попробовал ее языком. Это оказалась горькая слеза. Он гладил меня и плакал.
- Я тоже тебя люблю, уссуратонкачи, - прошептал он, наклоняясь и целуя.
Я осторожно ответил.

На той больничной койке мы лишились девственности и приобрели крепкую связь, которая сохраняется уже на протяжении шести лет. Мы часто ругаемся по поводу и без, по всяким мелочам и всегда пережидаем в одиночестве перемирие.

Я ору, он хлопает дверью.
Я остываю на кухне, он успокаивается на прогулках по парку.
И он всегда возвращается. А я всегда уступаю.
И сегодняшний день не исключение.

Долгожданный звонок в дверь. Я открываю и оказываюсь в его трепетных объятиях. Я обнимаю в ответ.
- С возвращением, Саске, - шепчу я на ухо, нежно потирая щекой его холодную из-за осеннего воздуха шею.
- Я дома, Наруто, - нежный ответ и мягкий поцелуй в висок.
Мы разрываем объятия, но еще не отпускаем друг друга из рук. Просто смотрим в глаза.
- И все равно мы купим в спальню те темно-синие шторы, - упрямо и немного насмешливо заявляет он.
Я лишь наигранно устало вздыхаю:
- Ну ладно.
Он игриво усмехается и благодарно целует. Вскоре мы понимаем, во что сейчас перейдет поцелуй, и он захлопывает входную дверь ботинком и направляет меня в спальню. Я не сопротивляюсь и наслаждаюсь его действиями, его присутствием.
И пусть мы ругаемся, но всегда же миримся. И друг без друга уже не можем…
Это наша совместная жизнь.