У тебя всё получится

[Kicune-tyan]

Название: «У тебя всё получится»
Автор:  Marlek
Бета:  Несметана, Mai Myaku,  skunsa, Madlar
Персонажи: Какаши/Итачи, ОМП/Итачи, намеки на Мадара/Какаши, Генма/Какаши, Какаши/Тензо
Рейтинг: R
Жанр: драма, ангст
Статус: закончен
Отказ от прав: Шаринган? Мне? Вы знаете, я и так плохо вижу.
Описание: Жизнь Какаши Хатаке похожа на качели: туда-сюда, вперед-назад в мире Учих.
Размещение: да, пожалуйста
От автора: Этот фанфик мой ребенок, я бы так сказала. Писала его больше года. Здесь собраны все мои мысли по поводу Учих, Какаши и Шарингана. Началось все с одной заявки на  naruto-kinks, переросло и к заявке имеет слабое отношение, хотя я до сих пор благодарна автору №4 и 6 за прекрасные тексты


Глава 1

Моя последняя миссия в Стране Камня неожиданно сильно напоминает мне о сенсее. Не об Обито и Рин, не о нашей команде и о том, что случилось, а именно о Минато-сенсее.

Прошло шесть лет с дня его смерти, я встречал и дрался с того времени с множеством сильных шиноби, но до сих пор мне не встречался кто-то, хотя бы близко напоминающий его. Когда я попал к нему в команду, он только получил звание дзенина, но уже тогда его сила была невообразима.

Наверное, это было первое мое неосознанное проявление зависти.

До этого я встречал только зависть других людей, направленную на меня. В шесть лет чунин, сын Белого Клыка Конохи, малолетний гений - разные вариации этих фраз я слышал в лицо и за спиной. Люди говорили это, потому что между ними и мной была пропасть.

Минато-сенсей - единственный, кто воспринимал мою силу как само собой разумеющееся. И я повиновался ему не только потому, что он был командиром, а потому что между ним и мной тоже была пропасть.

Я научился у него многим вещам как шиноби, и так мало – как человек. Не хватило времени.

Потому что даже ярчайшие звезды падают с небосвода.



**

Миссия в этот раз сопроводительная, А класса, для команды АНБУ под моим руководством. Меня зовут Хатаке Какаши, 20 лет, холост, группа крови – О. Позывной в АНБУ – Лис.

Мы останавливаемся на привал в лесу. Человек, которого мы сопровождаем, политик и доверительное лицо одного из дайме, он идет в Камень тайно, поэтому мы путешествуем не по главным дорогам, а в обход.

Часовые на своих местах и хотя мое время еще не пришло, я не сплю. Гляжу на россыпь звезд надо мной. Начало осени, как и тогда. Мы только-только пересекли границу с Травой, которая так и не отвоевала назад эту территорию, и совсем недалеко тот самый мост. Его отстроили заново, так что получается, что часть нашей работы ушла впустую. Смерть Обито была впустую, но не только из-за моста. Но эта мысль гложет меня часто, не только сейчас.

Может, сейчас меня это тревожит, потому что в моей команде снова Учиха. Он новенький, и это наша третья совместная миссия таким составом. Предыдущие были выполнены безупречно.



**

Перед тем, как попасть ко мне в команду, Учиха год проводит в АНБУ «на побегушках». Такое редко, но бывает – команды полностью укомплектованы, ни у кого нет ни потерь, ни серьезных ранений. Его ставят в помощь командам на патрулировании, это все равно судьба всех новичков. Никто не будет пускать на высококлассные миссии человека, не знакомого с командой. Который в ней все равно не останется. Если это его не устраивало, никто не знал.

А потом Волк из моей команды повредил сустав левой руки. Самые благоприятные прогнозы на лечение говорили о нескольких месяцах. Образовавшееся место отдали Ворону.

Выслушивая приказ Хокаге в офисе, мы втроем пользовались тем, что за масками не сильно видно, куда мы смотрим, и косились на невысокую фигуру подростка, которого специально вызвали, чтобы познакомится с нами.

Первое, что поражает нас, это выхоленная до оскомины вежливость нового члена нашей команды.

Выслушав старика Сандайме, Ворон поблагодарил его и повернулся к нам. Он сразу же вычислил во мне старшего и поклонился:

- Приятно познакомится, Учиха Итачи, 12 лет. Группа крови – АВ. Позывной в АНБУ – Ворон. Надеюсь быть полезным вашей команде.

Нам дали несколько дней на притирку перед первой миссией.



**

Понятное дело, что остальных всё это совсем не устраивало. Мы работали вместе несколько лет, мы взрослые люди, а нам отдают на попечительство мальчишку почти вдвое младше каждого из нас. Я вспоминаю, что тогда мы втроем сразу же ушли и отправились в закусочную на самой окраине Листа и зло напились.

Мне приходится напоминать Рики с Тенмой, что я сам младше них по возрасту, на что тут же получаю от Тенмы:

- Лис, тебе что, совсем не завидно, что он побил твой рекорд по молодости вступления в АНБУ?

И они с Рики ржут. Они близнецы, не разлей вода, не вклинься молния. Тенма и Рики Йородзуны, контактники, мастера тайдзюцу, двадцать два года, АВ у обоих. Позывной в АНБУ у Рики : Рысь, у Тенмы: Пантера. Рысь женат, Пантера живет с ними вместе. Спят ли они втроем, мне неизвестно.

- Нам нужен шиноби дальнего боя. Учихи мастера гендзюцу, он будет хорошим дополнением в команде. Я слышал, у Ворона уже в таком возрасте полноценно развит Шаринган.

- Тогда зачем нам ты, семпай? – тянут эти двое почти одновременно. Иногда мне кажется, что они клоны. В отличие от многих уже мертвых противников, я твердо знаю, что это не так.

- За вами следить. Волк очень просил.

При упоминании теперь бывшего напарника они слегка остывают. Он был самым старшим из нас по возрасту. Ширануи Генма, 23 года, мастер метательного оружия и спец по ловушкам, группа крови: А, позывной в АНБУ: Волк. Мы все понимали, что после лечения он если не уйдет в гражданку, то станет спецдзенином и будет служить Конохе и дальше, уже в другом обличие. И ему, как и обычным людям, будет рекомендовано не общаться больше с АНБУ.

Новая жизнь - новые запреты.

Ширануи, чтоб тебя! Пять лет в АНБУ, сколько по разным командам вместе работали, даже знатно подрались в тот день, как капитаном назначили меня. Ах, да, у тебя же девушка теперь есть. Жениться надумал, пора. Детей заведешь. Друзей, у которых лица, а не маски, все дела.

Я рад за тебя, Генма.



*Хенге-техника изменения внешности.



Глава 2



После миссии в Камне, которая тоже прошла безупречно, я заглядываю в оранжерею на севере Конохи. Это тихое и красивое место. Особенно красиво здесь зимой: все вокруг накрыто снегом, и только под толстыми стеклами теплиц тянут вверх зеленые ветки деревья и распускаются цветы всевозможных видов. Это одновременно и завораживает, и пугает. Пугает – потому что стекло так легко бьется…

Помню, несколько лет назад была очень сильная гроза, градом разбило несколько стекол над лекарственными растениями, которые используют медики. Было холодно, и много цветов погибло, вдобавок град побил много растений. Был бы рядом кто из дзенинов, мог бы поставить заслон. Да, применение техник не в бою. Забавно даже. Обычно бытовыми вещами занимаются генины.

Я тогда сам напросился, помогал заменять стекла, таскал гладкие блоки наверх, быстро и легко взбираясь с помощью чакры к строителям на лесах, которые вставляли их в рамы.

Внутри душно, так и должно быть. Какая-то девчушка, из помошников, обходит меня стороной. Неудивительно. АНБУ редко приходят в такие места. Вернее, никогда не приходят. Только я хожу. Но тоже реже, чем мне хотелось бы.

Комната с цветами самая красивая, на мой взгляд. Тюльпаны, розы, незабудки, хризантемы, гвоздики – Яманаки закупают цветы именно здесь. Такое буйство красок, что начинает рябить в глазах еще с самого порога. Но я сразу же замечаю невысокую фигуру в рабочем сером юката. Она садит какие-то цветы из корзины, стоящей на тропинке. Женщина отбрасывает влажные волосы со лба, оглядывается – я подхожу, нарочито шаркая ногами – и приветливо улыбается:

- Добрый день, Китсуне-сан.

На маске изнутри от высокой влажности собирается конденсат.

- И вам доброго, Изуми-сан.

- На отдыхе?

Киваю:

-Что-то вроде того. Завтра опять на миссию.

Изуми-сан снова берется за работу.

-Понятно. Гоняет вас Сандайме.

-Что вы, наоборот, балует!

На вид ей около тридцати лет, хотя я знаю, что она старше. Русые волосы еще не тронула седина, лицо молодое и красивое. Она почти не изменилась за все эти годы.

-Вам помочь? – вежливо спрашиваю я.

- Спасибо, я уже почти закончила.

Она действительно поливает последний из посаженных цветов, поднимается, я подаю ей поднятую с земли пустую корзину.

Она снова улыбается мне и машет рукой, приглашая следовать за собой.

У Изуми-сан серые глаза.

Такие же, как мой правый глаз. Это все, что осталось мне от матери. Вот уже много лет я не хожу к врачам в госпитале, и никто не пытается успокоить меня, что, возможно, когда-нибудь, со временем… Уже много лет я не показываюсь ей на глаза без маски, потому что даже без нее, она не узнает меня.

Изуми – девичья фамилия, в замужестве – Хатаке. Но она не помнит ни своего мужа, ни сына, хотя имена обоих известны далеко за пределами Конохи.

«Потеря памяти вследствие шока» - говорили врачи после смерти отца.

«Возможно, память восстановится, если дать немного времени» - говорили они.

Двенадцать лет – это много или мало времени?

- В этом сезоне хризантемы цветут очень хорошо, - прерывает мои философские рассуждения Изуми-сан. Она лавирует, ловко и легко, как заправский шиноби, между кустами роз, к грядкам с белыми цветами. Это, в принципе, все навыки, что остались у нее после той жизни, когда она была шиноби. Я остаюсь на тропинке, потому что вытоптал бы половину растений, если бы захотел последовать за ней.

- Это просто потому что вы хороший цветочник, - улыбаюсь я.

Она смеется, срезая стебли цветов. Ей нравится работать здесь, у нее действительно отлично выходит руководить всем этим живым и вечнозеленым организмом. У нее есть свое место в жизни. Поэтому мне спокойно на душе. Я прихожу сюда несколько раз в году, покупаю хризантемы на могилы друзей. Мы болтаем о погоде и простых вещах. Иногда Изуми-сан угощает меня выпечкой собственного приготовления. Иногда я приношу ей саженец какого-то диковинного цветка с миссий, особенно с юга. Но редко. Ничего такого, просто отношения двух давно знакомых, но абсолютно чужих друг другу людей. Я никогда не делаю ничего такого, что указало бы на мою привязанность к этой женщине. Кроме того раза, с грозой.

- Вот, прошу! – белый букет в ее руках большой, хотя на самом деле там не много цветов – просто они очень пышные. Действительно очень хорошие в этом сезоне.

- Спасибо.



**

Жизнь идет своим чередом.

Мы с командой ходим на миссии в разные страны или в выполняем их в пределах Конохи. Осень плавно скатывается в слякотную зиму.

Новенький во всем слушает меня, как главного, но не боится задавать вопросов, если чего-то не понял. Его действия точны и быстры, и хотя он плохо знает наши способности, он быстро подстраивается. Рысь с Пантерой небрежно хвалят его, пытаются шутить на тему «мал да удал», рассказывают байки «а вот наш семпай тоже». Но у них не выходит его ни разговорить, ни развеселить, и за глаза они снова начинают возмущаться спесивости некоторых малолетних гениев и отмороженности, и я снова встречаю в глазах других людей зависть, только уже не по отношению к себе.

Наконец, когда мы сидит в таверне после окончания очередной миссии и когда Ворон, поев, сразу прощается с нами и идет в комнату, один из них не выдерживает:

- Ну все! Три месяца, слышишь меня, Лис? Три месяца, и хоть бы хны, кроме «спасибо, семпаи», «до свидания, семпаи». Да за три месяца мы с Волком уже что с детства друг друга знали и даже с тобой, черт возьми, подружились.

Я делаю удивленное выражение лица:

- Что значит «даже с тобой»?

Они ржут в голос. Хорошо, что вокруг много людей и очень шумно.

- Ну как же, вы же семпай! Вы же у нас Великая Легенда нашего скромного захолустья, ученик Самого-Знаете-Кого! - говорит один.

-А еще враг номер один Сами-Знаете-Какого-Клана, - вставляет другой, весело гигикнув.

Опять они за старое.

Эти двое считают меня подходящим кандидатом для составления всяких-разный-забавных-прозвищь.

Я жму плечами и улыбаюсь. Они синхронно улыбаются в ответ и зовут официантку пополнить наши запасы пива.

- А вы что думаете, семпай? Что с этим пацаном не так?

- А что с ним не так?

- Ну он слишком прааавильный, - тянет Рысь, а Пантера подхватывает, забавно хлопая ресницами. Принесшая нам пиво официантка недоуменно пялится на него. Пантера тут же зазывно улыбается и подмигивает ей.

Мы все трое в хенге. Четверо мужчин, сидящие даже в большой таверне с недвусмысленным названием «Миссин нин» в масках и боевой форме привлекают взгляд, и мы притворяемся обычными сельскими жителями в простых рубахах и с немытыми лицами.

Я знаю, о чем говорят Рысь с Пантерой. О длинных ресницах и совсем девчачьих глазах Ворона. Добавьте к этому длинные волосы, тонкую фигуру и невероятную пластику. Рысь даже как-то предложил Ворону вместо хенге мальчика сделать хенге девочки. Он намекал на то, что маскироваться будет легче. Я ответил, что девочка-подросток, путешествующая с тремя мужиками, будет привлекать внимание и предложил им так же изображать женщин.

Они назвали это «Операцией «Гарем Хатаке»».

- Мог бы проявить хоть какое-то дружелюбие, - замечает Пантера. – Мы от него не в восторге, но старались как-то подружиться, что ли.

- Забейте, - говорю я им. – Он просто Учиха.

- Это диагноз? – вворачивает Рысь.

- И это не лечится? – притворно вздыхает Пантера.

Здесь варят действительно хорошее пиво.

- Нет, - возражаю я. – Это судьба.

Рысь с Пантерой со смехом валяться под стол.



**

Но что-то недоброе я начинаю замечать в глазах напарников.

Они бросают попытки наладить контакт с мальчишкой, и я по-своему этому рад. Мы хорошо работаем вместе, нам не обязательно быть лучшими друзьями, чтобы быть хорошей командой. Обычно это как-то само получается.

Ты годами работаешь с тремя людьми, ешь, пьешь, спишь вместе с ними и порой не расстаешься двадцать четыре часа в сутки. Ты помнишь, откуда каждый шрам на теле друга, когда бинтуешь ему новую рану. Ты сам не замечаешь, как упиваешься вдрызг после окончания успешной миссии или забираешь друга из больницы. Ты знаешь наизусть дни рождения родителей напарника и можешь рассчитывать на домашний пирог и теплую компанию. Ты без предварительных разговоров приходишь утром в день годовщины на могилы родственников, чтобы помочь с уборкой. Ты называешь каждую новую девушку друга «сестренка» и вместе с другими двумя напарниками ходишь по пятам за ним на свиданиях, комментируя каждое действие. Ты живешь своей командой, потому что никого ближе у тебя нет. Или, как в твоем случае, у тебя больше никого, кроме команды, нет.



Я старался не быть настолько в близких отношениях со своими напарниками, но с Рысью и Пантерой это все равно было бы не настолько возможным. Иногда мне кажется, что Рысь женился только, чтобы люди чего дурного не подумали. Этих двоих разлучить не пытается даже Хокаге. Половина их техник построена на парности. Когда их однажды поставили в разные группы, они умудрились в первые же миссии получить по ранению.

С ними любой будет «третий лишний», и я этому даже рад.

У нас же с Волком такой номер не прошел.

Мы не были неразлучны, как эти двое, мы не жили вместе. Мы просто дружили и были близки. Во всех смыслах этого слова. В тот день, когда мы до остервенения дрались из-за того, что меня назначили капитаном, мы впервые переспали и с тех пор так и пошло, что в постели главным был Генма.



**

По возвращении с миссии дома, засунутая под дверь, меня ждала пригласительная карточка на свадьбу Генмы и Аи.

Я твердо знал, что не пойду на эту свадьбу.

Карточка персикового цвета, с красивыми вензелями тисненых золотых кандзи.

Мы ничего не обещали друг другу, и Генму с его будущей женой познакомил именно я. Ая милая девушка. Чунин, медсестра в госпитале, младше Генмы на три года.

У нас были женщины и во время наших отношений.

И я был только за, как и Рики с Тенмой, когда Ширануи спрашивал, не рано ли это, всего после полугода отношений сделать предложение. Генма боялся, что скажет Ая после свадьбы, если узнает, что он работает в АНБУ. Говорить такие вещи можно было только ближайшим родным и близким, и то не всегда. А теперь ему не нужно переживать. Вчера Генма подал рапорт об отставке и ему разрешили. Рука зажила, но он уже не будет владеть ею так же виртуозно, как раньше, а для АНБУ это неприемлемо. Я слышал от Рики, что Сандайме хочет взять Генму к себе в телохранители, как только он достаточно разработает руку. Значит, будет работать вдвоем с Намьяши.

Это не предательство, это простое желание жить нормальной жизнью. Как будто я сам не поступил бы подобным образом, появись у меня возможность.

Я точно знаю, что пойду на свадьбу.

Мне нужно посмотреть, как Рики с Тенмой будут воровать невесту, и помогать Ширануи вызволять ее, а потом слушать, как Рики будет требовать кучу племянничков и племяшек у молодой пары, потому что своих он не может завести раньше них, ведь Генма старше.

Мне нужно пожелать Генме счастья и сказать:

- У тебя все получится.



Глава 3



Миссии S-класса обычно выполняются в паре. Обычно это шпионаж. В этот раз это действительно шпионаж, но идем мы все четверо.

Нужно собрать данные по Стране Ветра.

По слухам, они снова хотят войны, причем это желание их дайме. Странный тип.

Мне никогда не нравилось в Суне – песок, песок, ничего кроме песка вокруг. Ветер швыряет его тебе в лицо, закидывает за шиворот, сыпет в карманы и обувь. И никогда не поймешь, какой месяц на дворе — все вокруг одинаковое. Только летом жарче.

Нам нужно скрывать свои лица, постоянно используя хенге и при этом держать уровень чакры как можно ниже, чтобы нас принимали за гражданских. Трудная миссия. Изматывающая. Нужно врать, сближаться с разными людьми, бывает, даже иногда спать с какими-то женщинами ради прикрытия.

И неизвестно, когда все это закончится или когда нас засекут.



**

Я не знаю, что идет не так.

Тенма приходит в таверну, в которой мы договорились периодически встречаться (мы не живем вместе) в красном шарфе, который означает: «нас подозревают». Я связываюсь с остальными при помощи Паккуна – наши жизни под угрозой, небольшая вспышка чакры не делает погоды, особенно если мы уже под наблюдением.

Итачи первый, кого я вижу, долго петляя по пути в тайник, который мы устроили до нашего прихода.

Потом появляются Рики с Тенмой.

Небольшая хижина в горах. Запас провизии, оружие. По идее, нам нужно продержаться некоторое время ниже травы тише воды, но не исключено, что придется прорываться с боем.



**

Лето и в Конохе не особо хорошее время – жарко, в городе, кажется, все плавится, мостовая и крыши домов под ногами пекут ноги. Хотя по сравнению с тем, что творится в теплице Изуми-сан, вполне сносно – там еще и влажно, все в цвету, дышать нечем.

Я еще не знал, что по сравнению с летом в Суне это просто цветочки.

Жара сухая. Кожа от бесконечного ветра сушится, лопается, из-за песка – зудит, как будто помазали ядом. Воды не очень много, мы нашли несколько колодцев, но к середине июля половина из них высохла, а оставшиеся давали мало воды.

Мы могли бы использовать водные техники, но…нам нельзя использовать чакру. Мы отправили Хокаге донесение, и все что нам пришло в ответ: «Ждите». И мы ждем. Второй месяц уже ждем.

Делать нечего. Абсолютно. Обычно можно потратить время на тренировки, но без чакры особо не потренируешься, да и в такую жару что-то делать просто невозможно.

Рики с Тенмой, правда, регулярно занимаются силовыми упражнениями: отжимаются, подтягиваются. Я пару раз лазил по горам. Итачи тренируется с катаной, он еще новичок в этом деле.

В один из дней, осмотрев периметр на предмет «гостей», я возвращаюсь и подсаживаюсь к Итачи, который сидит в тени дома.

-Не возражаешь?

Учиха качает головой. Он немного загорел, как и все мы. Я вполглаза рассматриваю его. Длинные волосы прилипли ко лбу и вискам, очертились скулы. Мы без масок, зачем они нам в укрытии? Под глазами у него синяки – плохо спит в последнее время, я часто слышу, как он ворочается во сне, выходит, сидит снаружи. Еще один минус всей этой поганой миссии – это то, что мы должны находится в тесном пространстве друг с другом 24 часа в сутки. Нет, я не против общества Рики с Тенмой, как и они моего, да и Учиха мне тоже не мешает особо. Но мы вообще ни с кем больше не общаемся уже 2 месяца.

Итачи чистит и смазывает весь набор оружия, который у нас есть – еще один способ скоротать время. Ну и потому что песок может все испортить.

Я смотрю на его руки – ловкие, тонкие пальцы, запястья и не замечаю, как засыпаю.

Меня будит легкое касание. Я просыпаюсь мгновенно, собранный и сосредоточенный, готовый в любую минуту сорваться с места…

Напротив – только черные, ничего не выражающие глаза Учихи.

- Какаши-сан, вам лучше пересесть, а то обгорите.

Итачи говорит тихо и низко. У него что-то со связками, он в последнее время совсем мало говорит - просто начал ломаться голос и он стесняется. Йородзуны тоже почти не говорят, они вообще ведут себя довольно странно – и раньше так было, куда один, туда и второй, но сейчас они особенно замыкаются в себе, постоянно вместе, чуть ли не за ручку держаться. Сейчас они вдвоем сидят в тени от дома, которая перешла на другую сторону, и кажется, как будто на тебя смотрит четырехглазое чудовище. Наблюдает за тобой, выжидает, пока ты ослабнешь, чтобы напасть.

Трясу головой, прогоняя странные мысли, перевожу взгляд на Итачи.

Киваю в благодарность, поднимаюсь и ухожу в дом.



**

Дни тянутся за днями.

Мозги постепенно плавятся. Кажется, ты становишься тупее с каждым прожитым днем – жара просто высушивает еще немного клеток мозга каждый день. Все, что от нас останется по окончании лета – сухие, обветренные скелеты с пустыми черепами.

Из-за того, что я часто сплю днем, я почти перехожу на ночной режим. В принципе, нам нужен кто-то, кто не спит ночью, на случай беды – уровень чакры очень низок, поэтому все, что нам остается – уповать на органы чувств и ловушки, которые мы регулярно перепроверяем и переносим.

Последнюю неделю я часто брожу ночью по округе. Луна пялится на меня сверху, сестра-близнец своего дневного брата – такая же круглая и невыразительная в пустыне.

Ночь переходит в день, а потом снова в ночь. Вестей из Конохи все нет. Противников, которых мы уже ждем с распростертыми объятиями – тоже.

Дни тянутся за днями.

Август приносит с собою безумие.



**

В один из дней, далеко за полдень, я неожиданно просыпаюсь, потому что чувствую опасность. После сна в жару тело вялое, сознание подернуто дымкой, рефлексы не реагируют должным образом. Поэтому я лежу пару минут, собираясь с мыслями и анализируя звуки вокруг и знания того, что мне нужно: где ловушки, напарники, ближайшее оружие, выходы.

Рики с Тенмой должны быть на патрулировании, Итачи - где-то неподалеку. Стоит тишина. Хотя нет. Тихие, тупые звуки, как будто кто-то бьет грушу с песком – тух, тух. Переворачиваюсь и смотрю туда Шаринганом. Очень удобно, когда он постоянно включен – из сна я могу быть в полной боевой готовности, не нужно сдвигать повязку. Я тут же нахожу очень слабые источники чакры, которые можно увидеть только разве что при помощи такого кеккая, как Шаринган или Бьякуган. Поначалу мне кажется, что они тренируются – Рики с Тенмой часто устраивают спарринги с Итачи, причем каждый раз они придумывают новые условия – без оружия, только техники одного типа, с одной рукой, и тому подобное. Для них плевок в лицо, что они вдвоем, их идеальный организм с четырьмя руками и двумя головами, слабее одного Учихи.

Но в этот раз все не так. Итачи в основном уклоняется, его движения не так быстры и точны как обычно. Может, сказывается то, что его тело еще не достаточно развито, и без чакры против двоих взрослых сильных физически мужчин он не так хорош.

Но все равно что-то неправильно в этой тренировке. Сначала я думаю, что все дело в чакре – с Итачиной что-то не то, это точно – Шаринган помогает мне распознать подобные вещи. Хотя, может статься, это из-за недомогания. Я заметил, что Итачи в последнее время не очень хорошо себя чувствует. Мы все на пределе, но у Учихи, похоже, действительно что-то со здоровьем. Возможно, подвох в его развивающемся организме.

Но потом я понимаю, что так неестественно в этой драке. Тишина. Они дерутся в тишине, что для близнецов Йорозуна просто невообразимо. Они хвастуны, которых свет не видывал. Что правда, не без основания. Часто подбадривают друг друга, смеются над противником. Но последнее время они ведут себя особенно тихо, и это не потому, что мы должны вести себя тихо – еще месяц назад это их не останавливало. Все же, это затворничество в такую жару сказывается. И сейчас все, что слышно – это когда Итачи не успевает увернуться, и слышен четкий звук удара.

Когда я выхожу на улицу, я понимаю, почему проснулся от ощущения опасности: Рики с Тенмой похожи на хищников, добравшихся до еды после недельной голодовки. Учиха же бледен как мел. Похоже, ему действительно нездоровится.

Заметив меня, они замирают. Тенма сплевывает, Рики утирает рукой разбитые губы – Итачи все-таки его достал. Тенма разворачивается, машет рукой:

- Мы на патрулирование.

Рики следует за братом. Учиха молчит. П роходит мимо меня в дом, уставившись куда-то перед собой.

Я ничего не говорю тоже. Просто нахожу свою аптечку и отдаю Итачи. Тот кивает, дезинфицирует несколько ушибов, укладывается на циновке, притворяется спящим.

Я тоже часто дрался с Рики с Тенмой, когда был моложе. И с другими напарниками, которые считали, что нужно проверить, расставить приоритеты. Самоутвердиться. Похоже, Йородзуны дождались подходящего момента.



**

На следующий день я не сплю. Перераспределяю патрулирование так, чтобы кто-то из нас не спал ночью. Я начинаю понимать, что упустил что-то за последнюю неделю, проведенную в совином режиме. Итачи явно болен. Он почти не ест, часто не спит по ночам, его душит кашель.

Наконец, я решаю напрямую связаться с кем-то из наших, и ухожу на расстояние одного дня от нашего убежища, прежде чем использовать чакру.

Паккун отправляется с донесением, а я жду и чувствую, что не стоило уходить. Что-то произойдет за эти два дня, пока меня не будет, я уверен.

Легкий хлопок – Паккун вернулся. Морда у него совсем грустная, хотя кто его плохо знает, уверен, что она у него такая постоянно.

- Ничего нового, Какаши. Если считаешь нужным, уходите. Тянуть действительно времени нет. Вам, к сожалению, никого в помощь не пошлют - Суна очень хорошо следит за нашими людьми, мы не можем признаться, что на их территории нелегально находится команда АНБУ.

Я киваю, и Паккун исчезает.

Я знаю, что старику Сандайме эти слова дались нелегко, и как будто слышу в подтексте: «Подождите еще немного». Я отправляюсь назад. По возвращении я хочу поговорить с Итачи и выяснить действительную причину его недомогания: мне нужно знать, продержится ли он еще немного.

Я бегу без сна второй день, потому что изнутри меня что-то гложет.



Глава 4



Я не ошибся.

Я возвращаюсь и пробираюсь в лагерь с гор, с одного из тайных ходов. То, что предстает перед моими глазами, потом еще несколько лет кажется мне сюрреализмом, гендзюцу.

Йородзуны опять дрались с Итачи. Вернее, это больше походило на избиение. Они как стервятники, выжидали, пока Учиха станет слабее, когда заметили, что он болен и теперь отыгрывались по полной программе. Я уже собирался вмешаться, потому что подобная субординация в моей команде – плевок лично мне в лицо, но так и застываю, потому что Рики делает подсечку, Итачи попадается в нее, и валится им под ноги. То, что они делают дальше… срывают с Учихи одежду, скручивают его в коленно-локтевую. Я машинально сдвигаю бандану, смотрю на них Шаринганом, бездумно повторяя про себя: «Это гендзюцу. Гендзюцу, мать вашу…», но Шаринган не показывает мне ни техники, ни всполохи чакры вражеских шиноби. Только то, как Рики держит Учиху, а Тенма грубо трахает того в полной тишине.

- Они просто сошли с ума, - мысли вслух.

- Вы думаете, Какаши-сан?

Я дергаюсь, и мгновенно оборачиваюсь, обнаруживая сбоку чужое присутствие. Спрятавшись за скалой, Итачи смотрит на меня запавшими от усталости глазами. Заходящее солнце отбрасывает длинную, некрасивую тень на его лицо, делая его похожим на маску мертвого.

- Прошу меня извинить, капитан, - тихо говорит мне совсем еще мальчик. – Я использовал чакру без вашего разрешения.

Учиха вытирает кровь с разбитой губы. Ушел в подмене, подсунув Йородзунам клона.

Мне хочется и смеяться, и плакать одновременно. Вместо этого я делаю шаг навстречу к Итачи. Тот отступает на шаг. Взгляд у него неожиданно затравленный, и – я чувствую – он всего в шаге от того, чтобы воспользоваться Шаринганом. Почему бы и нет? Раз уже была использована чакра в технике обмена и в клонировании.

- Я рад, что ты это сделал, - говорю, глядя прямо в глаза Итачи. – Иначе это пришлось бы сделать мне, и это было бы что-то посерьезнее клонирования.

Я пытаюсь улыбнуться, но выходит нервно. Я все еще слабо верю в происходящее. Итачи видимо расслабляется, но потом снова напрягается, когда неестественную, неживую тишину прерывает животный стон за моей спиной, который ни с чем нельзя перепутать. Учиха отводит глаза, разворачивается и уходит. Я следую за ним. Что сказать? Пойти назад, к тем двоим? Я не знаю что делать. Да, я капитан этой команды, но я не знаю, что делать с психами. Совсем.

-Итачи, мне нужно с тобой поговорить.

Мы уходим, оставляя за спинами чужое безумие. У меня такое впечатление, что я больше никогда не увижу Рики с Тенмой. Хотя, в этом есть доля смысла – я никогда не посмотрю на них снова теми же глазами.

- Вы получили указание от Хокаге? – Учиха переходит сразу к делу. Я старею, он оправился быстрее, чем я. Или просто старается отвлечься?

- Да, и поэтому…

Взрыв за спиной прерывает мои слова. Мы с Итачи мгновенно вскакиваем в разные стороны, активируя чакру по максимуму. И я только радуюсь, что делаю это вовремя, потому что врагов много. Я сразу замечаю вспышки чакры вокруг. Одна из них мгновенно гаснет – кунай Итачи торчит в горле шиноби из Суны, который хотел зайти ему за спину. В обоих глазах Учихи – Шаринган.

Один из врагов нападает на меня. Звенит сталь, когда я блокирую его удар своим кунаем.

- Наконец-то мы вас нашли, крысы чертовы, - цедит мой противник.

Бой быстрый, мы с Итачи мгновенно реагируем на подсказки друг друга. Техники в скалах не очень полезны, все решает скорость и знание местности. А мы знаем каждую трещину в камне здесь наизусть. Враги валятся нам под ноги, но их много, и лучшее решение сейчас – отступить, добраться до части ловушек, которые расположены в доме, и, заманив туда врага, активировать их. Я подаю знак, и мы делаем клонов, а сами убегаем. Один из противников не ведется на это, но Итачи быстро избавляется от него. Он все еще неимоверно хорош. Но его надолго не хватит, я слышу, как глубоко и неровно он дышит, когда мы бежим извилистыми тропинками прочь от укрытия. Позади слышится еще один взрыв, это сработали ловушки в доме, и техника клонирования развевается. Клоны должны были найти Рики с Тенмой и помочь им в случае чего, и они их нашли – раскореженные взрывом тела совсем не одинаковы, как при жизни. У Тенмы нет полголовы, он лежит ничком, Рики же валяется, раскинув руки, лицом к небу. Под рваной раной на груди у него расстегнуты штаны. Они даже ничего не заметили. Клоны активировали ловушки с взрывными печатями, уничтожая их тела и все, что бы говорило о нашем присутствии здесь. Значит, мое предчувствие было верным – я видел напарников последний раз.

Я настолько ошарашен полученной информацией, да и тело после двухмесячного бездействия подводит меня, и я пропускаю удар одного из догнавших нас шиноби Суны.

Итачи бьет моего противника с разбега, и удар врага кунаем приходится вскользь, по ребрам. Боли я почти не чувствую. Только морщусь, когда шея вражеского шиноби с противным хрустом ломается у меня под руками.

Итачи тут же взвивается на ноги, удерживает меня под локоть, прислоняет к скале и достает мою аптечку. Она до сих пор у него? Я пытаюсь сказать, что нам нужно быстрее уходить, но Учиха тихо произносит:

- Вычислят по следам крови.

Я хочу сказать, что нас вычислят и так, по запаху, но он прав – по следам из крови будет еще легче, а если я потеряю много крови, то и быстро. Поэтому позволяю Учихе снять с себя форменный жилет – я отправлялся на связь в полном обмундировании, что сыграло немаловажную роль в глубине раны – и позволяю ему перебинтовать свою грудь.

Я благодарен ему за то, что он спас мне жизнь. Я хочу ненавидеть его за это.

Теперь я должен еще одному Учихе.

Через два часа бега идет дождь. За все лето не было ни одного дождика, а теперь, когда ты его совсем не ожидаешь, он идет, как ни в чем не бывало. Дождь смывает наши следы, как и запах крови. Достигнув небольшого леса, решаемся на привал – судя по всему, мы оторвались достаточно далеко – вызванные мной Паккун и остальные пытаются проверить это, но дождь работает и против их носов тоже. Мы решаем использовать немного времени, чтобы отдохнуть – я не спал двое суток, да и грудь теперь горит огнем.

Мы находим более-менее сухое место под огромным деревом. Я отдаю Учихе свой спальник, который так и остался в моем заплечном мешке. На его возражения просто поворачиваюсь спиной, подложив под голову свои вещи.

Спать на голой земле неожиданно холодно, и через час тщетных попыток уснуть я понимаю, что не только мне. Мне совсем не нравится ни бледный цвет лица Итачи, когда я поворачиваюсь к нему, ни его синие от холода губы. Еще больше мне не нравится то, как он старается не кашлять, плотно кутаясь в спальник, прижимая колени к груди. Не хочет издавать лишние звуки и показывать слабость.

Раненный и больной – у нас нет шансов выбраться отсюда.

Я протягиваю к нему руку:

-Иди сюда.

В усталых глазах на миг отражается удивление. Он замирает, будто взвешивая что-то, но все же пододвигается ближе ко мне. Я заставляю его лечь на меня сверху и укрываю одеялом. Итачи слегка возится, устраиваясь так, чтобы не потревожить мою рану, и, наконец, замирает. Он легкий, я могу проспать так всю ночь. Я чувствую, как напряжено его тело некоторое время. Потом он постепенно расслабляется и тут же отключается.

Итачи вызвал двоих котов, которые будут стеречь нас, пока мы спим. Вынужденная мера, использовать ниндзя-животных в качестве сторожей, но нам обоим нужны силы.

Паккуна и остальных я не тревожил – они понадобятся нам завтра, чтобы запутать следы.



**

Мы встаем еще до рассвета и бежим так быстро, как позволяет моя рана. Итачи выглядит лучше, но его кашель так и не прошел. Нам нужно скорее в теплое и сухое место. И поесть нормальной еды - безвкусные шарики пищевых пилюль только добавляют привкус безнадежности во рту.

Мы бежим до обеда, петляя и запутывая следы, и, в конце концов, решаем разделиться. Знаками договариваемся встретиться через двадцать километров. Я отправляю с ним четверых псов.

Уже под вечер нам обоим, наконец-то, удается оторваться. Мы используем хенге и парой молодоженов заходим в деревню, которая попалась нам по дороге. Чакра и вообще моральные силы на исходе, но нас обоих греет мысль о теплом ночлеге и пристойной еде, поэтому я старательно изображаю влюбленного мужа, а Итачи скромную красавицу жену.

АНБУ не привыкать, и не такие спектакли разыгрывали.