Игра

[Kicune-tyan]

Название: Игра
Автор: Айлона
Фандом: Наруто
Рейтинг: PG-13
Направленность: слэш
Пейринг: Саске/Наруто
Размер: мини
Статус: закончен
Саммари: вся наша жизнь - игра. И это не просто красивое сравнение. Во всяком случае, для них.
Предупреждение: АУ, ООС (похоже, это скоро станет моей визитной карточкой... *уныло*)
Дисклеймер: да не мое, не мое...
Размещение: исключительно с моего разрешения


Игра


Он любил тренироваться по ночам. Тихая, спокойная, лунная ночь как нельзя лучше подходила для тренировок – можно было целиком сконцентрироваться на бое, на движениях, на четкости ударов, оттачивать их до совершенства и постигать истинную суть. Ничто не отвлекало, никакие посторонние мысли не сбивали с нужного пути. Была только прохладная, мягкая ночь и свист рассекаемого атакой воздуха…
Удар – блок – удар. Холодный, напряженный разум просчитывает миллионы вариантов реакции соперника и выбирает наиболее вероятный. Удар – блок – блок. Резкий выпад – противник наверняка увернется – довести меч до конца и вновь – вернуться в исходную стойку. Удар – удар – блок. Длинная резкая связка. Обманный удар в плечо и…
Тихий шорох за спиной. Обернуться – но не успеть разглядеть даже лица подкравшегося. Сильный резкий удар наотмашь. Боль. Темнота.

Сознание возвращалось медленно, тихо-тихо прокрадываясь в уши едва различимыми звуками. Шепот ветра. Шелест деревьев и травы. Перекличка сверчков вдалеке. Чье-то тихое дыхание над головой.
Затем вернулись запахи. Ночная влажная свежесть земли, листья, легкий дымок дотлевающего костра. И еще что-то – вроде бы знакомое, но давно, давно, давно забытое, выставленное из памяти, то, чего нельзя вспоминать…
И только потом пришли остальные, осмысленные ощущения, а вместе с ними – и способность думать и оценивать ситуацию. Он лежал на боку, уткнувшись лицом в траву, с заломленными назад руками и связанными ногами. Лицо перехватывала тугая повязка на глазах. Тело не ныло – значит, не били. Болела только голова, да и то удар был силен ровно настолько, чтобы ненадолго лишить сознания, без всякой посторонней силы. Создавалось ощущение, что с ним хотели обойтись как можно бережнее. Интересно, кто? Кто мог проследить за ним, подкрасться к нему незамеченным, оглушить и связать? Вопрос «кто?» - прямое следствие вопроса «зачем?». Это он знал не понаслышке. Значит, кому он мог понадобиться? Для чего?
Рядом послышалось легкое шевеление, дыхание над головой чуть участилось.
- Очнулся, - тихо произнес незнакомый низкий голос с режущим слух грудным хрипом. И хотя пленник, очнувшись, не издал ни звука и ни разу не пошевелился, в голосе слышно утверждение. – Прекрасно.
Сильные руки сжали его плечи и, довольно бесцеремонно дернув, усадили, прислонив к чему-то спиной.
- Так удобнее будет говорить, - пояснил голос с усмешкой, хотя пленник и не собирался задавать по этому поводу вопроса.
- Кто вы? – его голос тоже хрипит, в горле пересохло, но все же звучит достаточно спокойно – со всем спокойствием, свойственным его натуре. Ни паники, ни страха, ни предательской дрожи – ничего не было ни в голосе, ни в душе. Лишь расчет. А для расчета нужна была информация.
Над головой усмехнулись.
- Не все ли равно, - снова шорох: похоже, неизвестный переместился в пространстве. Кажется, сел напротив. – Я тот, кто хочет тебя вернуть. Саске.
Едва уловимая, почти знакомая интонация в обращении… но настолько мимолетная, что ни ухватить, ни понять ее невозможно.
- Вернуть куда? – и снова спокойствие. Будто и нет повязки на глазах и веревок на теле.
- Вернуть тебя тебе самому, - усмешка. – А для этого – вернуть домой. В Коноху.
Если бы не незнакомый голос, он бы решил, что рядом с ним сидит Наруто. Но нет – этого придурка Саске слишком хорошо изучил. Его не узнать невозможно. Да и не умеет он так говорить – спокойно, серьезно, по-деловому и с холодной расположенностью.
- Я вернусь в Коноху только мертвым, - необходимая твердость, пусть и понятно, что закинь его неизвестный сейчас на плечо и унеси – он вряд ли сможет сопротивляться. Узлы затянуты хорошо, не придерешься: сильно, и руки хоть не затекают, но все же не слушаются. Мастер. Шиноби?..
Смешок.
- Я не сомневался в твоем ответе, - голос как будто подтрунивал над ним. – Ты довольно-таки предсказуем.
- Силой вы меня не вернете.
- Знаю, - шорох – будто качнули головой и поправили воротник. – Я и не собираюсь этого делать. Я хочу лишь поговорить с тобой. О тебе. О том, во что ты себя превратил.
Лицо бесстрастно даже под повязкой. Он никогда не позволял себе лишних эмоций, даже сейчас – когда его разбирал смех. Такая банальная фраза. Сколько раз он ее уже слышал… Те, кто ее произносил, как правило, долго не жили.
- Знаю, для тебя это банальность, - или он все же выдал себя? Не может же неизвестный читать его мысли… - Но, может, когда несколько человек повторяют тебе одно и то же, это уже не банальность, а правда? Ты никогда не думал об этом, Саске?
Он промолчал. Да, думал. Но это касается его одного.
- Посмотри на себя. Во что ты превратился, Саске? Твоя жажда мести губит тебя и все, что есть вокруг тебя. Ты выбрал путь разрушения, хотя у тебя были сотни других путей достичь желаемого. Почему ты не выбрал их? Неужели они были слишком сложны для тебя? Путь разрушения – путь слабых духом. Разве ты этого не знал?
И он снова промолчал, не поддаваясь на провокацию. И молчал долго, хотя его ответа, видимо, с не меньшим упорством ждали. Домолчал до победного. Уж кто-то, а он знал, как противника может бесить отсутствие реакции.
- Ты это прекрасно знаешь, - отлично. Вынудить отвечать на собственные вопросы – лучшее, что можно предпринять сейчас. Голос едва заметно дрогнул: похоже, ситуация начала нервировать его обладателя. Саске мысленно усмехнулся. – Говорят, молчание – знак согласия. Но если ты это знаешь, зачем ты выбрал путь слабости? Ты сломался? Ты сдался? Похоже, так. Ты потерял сам себя. Твоя жажда мести затмила тебя, заставила тебя служить ей одной и думать лишь о ней. Но что будет, когда ты достигнешь того, чего так желаешь? Ведь тебе будет не для чего жить. И ты пойдешь по еще одному пути слабости – покончишь с собой. Скажи, если я не прав.
Сердце пропустило удар и снова забилось ровно. Кто бы ни был неведомый собеседник, он попал прямо в цель. Но ему об этом знать вовсе не обязательно.
Молчание Саске явно стало выводить противника из себя. Он поменял позу, будто нетерпеливо поерзал на месте, зашуршав травой.
- Или ты станешь искать другие объекты для мести? – в голосе засквозила язвительность. Его обладатель явно был выведен из равновесия. – Новые объекты для новой мести? Для ложной, придуманной мести, эгоистичной до последнего края, нужной тебе, чтобы выжить? Ведь ты не умеешь и не хочешь учиться жить иначе. Так?
Саске смолчал, холодно слушая слова, в любой другой ситуации заставившие бы его схватиться за меч. Похоже, собеседник хотел добиться эмоций, хоть какой-нибудь реакции на свои слова – видимо, чтобы понять, правильно он себя ведет или нет. О нет, великодушно помогать ему в этом трудном деле Саске вовсе не собирался.
Противник помедлил.
- А может быть, тебе просто не для кого жить иначе? – это уже слышится как лихорадочный поиск ответа на вопрос, почти мысли вслух. – У тебя ведь никогда не было близких людей. Предатель-брат не в счет. Вся женская половина Конохи влюблена в тебя до сих пор, но тебя это не волнует. У тебя никогда не было девушки. Может быть, ты просто не знаешь, что в мире существует не только месть? – долгое, сосредоточенное молчание. – В мире существует не только месть… Ведь так, Саске? Есть еще дружба, и любовь, и верность, и преданность. Есть надежда. Они есть для всех, кроме тебя. Почему? Ты всю жизнь сидишь в своем маленьком замкнутом мире и никого не пускаешь внутрь. Боишься? Не думаю. Может, не нашел достойного, чтобы впустить? Это весьма похоже на вас, Учих. Гордых, высокомерных, исполненных самовлюбленности и эгоизма. А по сути вы – только лицемеры, актеры, играющие на публику. Вы легко пудрите людям головы своей избранностью, но если снять с вас маску – под ней окажется обычный человек. Разве нет, Саске? Скажи мне, что я не прав.
Молчание. Долгое. Нарушаемое только дыханием двоих и шелестом ветра в траве.
- Ты играешь, - голос, едва начав говорить, упал на шепот. Завораживающий шепот, похожий на тихое шипение змеи... на озарение. – Ты всю жизнь играешь, Саске. Ведь ты не такой и никогда таким не был. Просто тебя с детства приучили играть, и с тех пор ты не можешь с этой игрой расстаться. Сейчас ты уже вряд ли видишь в ней смысл, и так хочется побыть самим собой, и так хочется сбросить ненавистную, приклеившуюся к лицу маску – но ты не можешь этого себе позволить. Игра. Маска. И месть, которая их оправдывает. Ты ведь только поэтому до сих пор с маниакальной настойчивостью стремишься к достижению своей цели – потому что в этом единственный смысл твоей игры? Ведь так? Так, Саске?
Молчание. Отчаянное.
«Откуда он… - дыхание чуть сбивается, сердце стучит неровно. – Откуда он знает…» Но на лице не дрогнул ни единый мускул.
- Так, Саске… - шепот оказался неожиданно близким. Теплое дыхание тронуло лицо пленника, заставив замереть. – Именно так… И нет рядом с тобой человека, способного сделать твою игру ненужной, того, ради кого ты смог бы ее бросить, кто стал бы для тебя смыслом… Ведь так, Саске? Так…
Горячая ладонь легла на грудь, легко провела снизу вверх, к шее, погладила ключицы и сжала плечо. Мягкие теплые губы коснулись виска и провели линию легких поцелуев к уголку рта. «Что он делает…» Саске интуитивно напрягся, мысли растерянно разбежались. «Что происходит…» Дыхание сбилось окончательно, когда чужая ладонь опустилась на живот и погладила его сквозь футболку, затем, по примеру первой, скользнула вверх, к плечу. А затем обе ладони зарылись к его волосы, и мягкие губы прижались к его губам.
Сопротивление? Саске о нем вспомнил, но и только. Тело пробило током, спина выгнулась, губы сами собой раскрылись в ответе… Господи, да было ли с ним такое раньше?.. Поцелуй продлился совсем недолго, может, несколько секунд; затем губы спустились ниже, к подбородку, шее, ключицам, горячие пальцы провели по лицу, очерчивая его линию… Саске откинул голову, подаваясь вперед, навстречу ласкающим губам и рукам, стон рвался из груди, но только сдавленный, прерывистый вздох вылетал из горла. К губам снова прижались чужие губы, и на сей раз поцелуй был глубже, дольше – словно сносились последние барьеры, отделяющие их друг от друга, сметались все плотины для чувств, не оставляя ничего, кроме них двоих…
И Саске не успел подавить стон, когда от него вдруг отстранились. Резко, с силой, как от огня. Сердце гулко стучало в ушах и во всем теле сразу, прерывистое дыхание выходило с хрипом, и так хотелось снова ощутить тепло на своих губах и горячие руки на теле, так хотелось…
- А ради этого? – снова шепот в миллиметре от губ. – Ради этого – стоит вернуться, Саске? – легкий, дразнящий поцелуй, вынуждающий дрожать всем телом и невольно выгибаться, прижимаясь. – Стоит? Ради того, чтобы узнать, кто я? – на сей раз просто касание губ языком и почти издевательский поцелуй в лоб. – Вернись и узнай. Саске…
Шепчет прямо в ухо, растягивая гласные, будто упиваясь его именем, с неповторимой, неведомой интонацией, от которой вдруг заныло что-то в груди…
Резкий шорох – собеседник поднялся на ноги и отошел на два шага.
- Катана у тебя под рукой. Думаю, освободишься сам минут за пять. Поразмысли на досуге о том, что я сказал.
Тихий шелест шагов – и все стихло.
И даже активированный шаринган не помог его обладателю выследить своего неизвестного собеседника.
***

Он вернулся.
После бессонных ночей, после месяца самокопаний – вернулся. Не смог себя перебороть. Обзывал себя идиотом, последним придурком, ведущимся на дешевые трюки, - и ничего не мог поделать. Вернулся. Как миленький.
И дело было вовсе не в том, что ему до чертиков хотелось найти своего ночного собеседника. Точнее, не только в том. Дело было в том, что этот собеседник, неважно, сознательно или нет, задел его за живое.
Он его разгадал.
Вот так просто, начав с банальностей, которые ему не говорил только ленивый, разгадал всю суть его души. Нашел единственно правильное слово, подходящее к нему. Понял от начала и до конца, чем диктуется линия его поведения.
Он сказал: «Ты играешь». И ничего больше не нужно было к этому добавлять. Саске действительно играл. Каждый день, каждую минуту. Жил в игре, и игра жила в нем, срослась с ним, стала частью сущности. Играл настолько искусно, что никто и не подумал заподозрить его в обмане и неискренности. Никто и подумать не мог, что Учиха Саске, прячущийся за маской холодности и высокомерия, положенного его роду, на самом деле… но, впрочем, он и сам не знал, какой он на самом деле. Он давно об этом забыл, выжег каленым железом из памяти, чтобы не возвращалось.
А вернулось. Вернулось – именно той ночью, именно с этим неведомым собеседником. Вернулось и не давало ему больше спокойно жить. И однажды, в одну из бессонных ночей, месть вдруг показалась чем-то глупым, странным, мелким и несущественным, недостойным того, чтобы все время о ней думать и положить за нее свою жизнь. Поначалу эта мысль испугала, но по мере того, как он к ней присматривался, она все меньше и меньше казалась ему пугающей. И в конце концов он не выдержал. Вернулся.
Вернулся, проклиная все на свете и себя в том числе. Вернулся, чтобы найти единственного, кто смог его понять. Для чего? Он сам не знал. Но ему это было нужно. Мучительно нужно. Необходимо.

Но для начала пришлось долго объяснять всем, зачем он вернулся и ради чего. Пришлось перетерпеть два месяца допросов и следствия, не срываясь, чтобы не сочли опасным для окружающих. Пришлось многое выслушать. И Саске слушал, и терпел, и методично, спокойно объяснял раз за разом, и раз за разом отвечал на одни и те же вопросы от разных людей, едва сохраняя самообладание, но все же – сдерживаясь, помня о своей цели. В результате следствие его оправдало, он получил разрешение жить в Конохе, тренироваться и принимать участие в миссиях на условии полугода испытательного срока. Саске без слова согласился. Жить под контролем все же лучше, чем не жить вообще.
Его первое появление на тренировке было воспринято всеми по-разному. Основная масса, конечно, обрадовалась, во всяком случае, старательно сделала вид. К нему немедленно прилипла Сакура с несколькими девчонками из организованного ею подпольного (а теперь уже – официально разрешенного) Фан-клуба его величества Учихи Саске, и отлепить их от себя ему стоило неимоверного труда. Некоторые холодно здоровались, издалека кивая в знак приветствия, некоторые опасливо сторонились; но все же большинство радовалось и, кажется, искренне. Друзья… Мог ли он их так называть после своего ухода? Кажется, мог, судя по их улыбкам. Сам он был скуп на эмоции, как всегда, впрочем, и никто ему это не ставил в вину.
- Хэй! – внезапно раздалось где-то недалеко. Знакомый звонкий голос прорезал воздух стальной катаной. – Что за шум, а драки нет? На ком-то уже проводят тренировку?
Ну да, правильно. Наруто, всегда и всюду опаздывающий, пропустил начало представления и теперь горит желанием узнать, что же произошло за время его отсутствия. Из-за плотно обступившего Саске «Фан-клуба» причины ажиотажа практически не было заметно, тем более, издалека.
- Там Саске пришел, - тот, к кому Наруто обращался, качнул головой.
- Саске? – что-то насторожило в голосе вечно веселого паренька. Мгновенное, секундное изменение, он будто дрогнул, стал ниже и глубже… но только на миг. – Ах, Саске! А я-то думаю, что за кутерьма… Пойти, поздороваться, что ли.
Наруто действительно пошел прямиком к группе, но не полез в ее ряды, а встал рядом, так, чтобы видеть возвращенца. Саске несколько удивило такое поведение: обычно Наруто не мог спокойно стоять в стороне, если что-то где-то происходит. И обычно у Наруто, того Наруто, которого он всегда знал, не бывало такого взгляда. Серьезные синие глаза смотрели внимательно, чуть удивленно и даже испуганно, растерянно и в то же время – с цепкой наблюдательностью, улавливающей мгновенные изменения в лице и движениях. Полосатая физиономия не улыбалась, как всегда, и почему-то казалось, что и не могла она сейчас улыбаться: черты жесткие, замершие, напряженные, губы сжаты, брови чуть сведены к переносице. У Саске появилось странное ощущение, что парня загипнотизировали: он смотрел, не моргая, широко раскрыв глаза и не двигаясь, словно привязанный к одной точке взглядом. Этой точкой был сам Саске, который так же смотрел на Наруто заинтересованным и оценивающим взглядом. В голове билась сомнительная мысль – попытка объяснения: может, парень просто вырос?.. Но такое банальное объяснение почему-то казалось слишком простым…
Наруто вдруг вздрогнул, будто только сейчас заметил, что Саске на него смотрит, и преобразился буквально на глазах: улыбка расползлась по лицу от уха до уха, придавая ему прежний чуть придурковатый вид. Но взгляд, как отметил Саске перед тем, как оглохнуть от счастливого крика, - взгляд вовсе не изменился. Только появилась какая-то странная тоска…
- Саске!!! – заорало чудо всея Конохи и в следующую секунду уже сжимало ошеломленного Учиху в объятиях, повиснув на шее. – Ты вернулся!!! Как здорово!!!
- И тебе привет, уссаратонкачи, - раздраженно выдохнул Саске.
- Привет! – Наруто засиял, как начищенный пятак, и сжал Саске еще крепче, уткнувшись на миг лицом в его шею.
«Саске… - неожиданный тихий шепот в ухо заставил вздрогнуть и широко раскрыть глаза. – Как хорошо, что ты вернулся…»
…растягивая гласные, будто упиваясь его именем, с неповторимой, неведомой интонацией, от которой вдруг заныло что-то в груди…
Саске медленно поднял руки и прижал к себе парня. Наруто вздрогнул, резко отстранился, заглядывая в глаза, - будто проверяя что-то, будто не понимая, что происходит… и в тот же миг разулыбался вновь, весь засветился от радости и затараторил какую-то чепуху, за которую дымящаяся рядом от возмущения Сакура уже явно была готова дать ему хороший подзатыльник. Как всегда. Но почему Саске вдруг пронзило ощущение неправильности? Вдруг показалось, что Наруто не должен быть таким; не может он говорить такие глупости, не может смотреть с таким туповатым блеском в глазах. Это было неправильно. Почему? Всю жизнь было правильно, а тут вдруг…
Но за всю свою жизнь Саске не видел такого взгляда своего вечного друга-соперника. Такого, каким Наруто одарил его сегодня. Это не мог быть взгляд придурка – Саске слишком хорошо разбирался в людях, чтобы этого не понять. И, едва уловив этот взгляд, Саске стал видеть его в глазах Наруто постоянно – несмотря на наносной радостный блеск, его можно было разглядеть при желании: холод, расчет и тоска под маской света и лучезарности. Это сбивало с толку. Это не давало нормально разговаривать, лишь изредка вставлять короткие «да» и «нет», не отрывая внимательного, изучающего взгляда от глаз парня. И – вряд ли Саске это показалось: Наруто действительно под его взглядом вел себя все растеряннее с каждой секундой, все нервнее, дерганее, переходя собственные границы дурашливости.
- Ты чего, дырку во мне прожечь хочешь? – возмущенно выдал он наконец.
- Нет, - в очередной раз покачал головой Саске.
- А чего тогда так смотришь? – Наруто упер руки в бока. – Наглядеться не можешь, друг ситный?
- Нет, - рассеянно.
- Соскучился, что ли?
- Да… - не успев себя оборвать.
Наруто растерянно умолк, вскинул брови, неловко переступил с ноги на ногу. А Саске молча смотрел на него, не отрывая взгляда, и в висках колотилось только одно: «Не может быть…» Догадка. Внезапное озарение, объяснившее все. Невероятное, не имеющее права быть правдой. Невозможное.
И все же…
- Ну, вы как хотите, а я пойду тренироваться, - Наруто независимо передернул плечами и, развернувшись, помчался прочь. Проще говоря, сбежал от проницательных черных глаз.
Саске усмехнулся. Значит, правда.
***

Наруто, похоже, вовсе никогда не закрывал окно. Оно было распахнуто настежь и днем, и ночью, ветер с удовольствием гулял по комнатам, развевал и уносил с собой на улицу занавески, хлопал ставнями. Впрочем, возможно, таким жарким летом, каким выдалось нынешнее, закрывать окно днем и впрямь не стоило: риск задохнуться был уж больно велик. Но ночью-то? Ночи были не в пример холоднее дня, и от резких перепадов температуры стонали даже камни. Так зачем же держать окно нараспашку? Лень закрыть, что ли?.. А впрочем, оно к лучшему. Уж кому-кому, а Саске грех жаловаться на полосатого непоседу.
Темная тень легко и беззвучно скользнула по стене вверх, подобралась к окну и осторожно заглянула внутрь комнаты сквозь колышущиеся занавески.
В комнате было темно. Кое-где виднелись смутные очертания светильников, но хозяин, похоже, не любил ими пользоваться. Странно. Саске всегда казалось, что дом Наруто должен быть наполнен светом и теплом… Впрочем, это ему казалось раньше. Сейчас о «раньше», он понимал, хорошо бы забыть. Потому что сейчас он пришел к совершенно другому человеку. Человеку, которого он никогда не знал, просто не замечал и не хотел замечать, до тех пор, пока не встретился с ним лицом к лицу. И с этим человеком надо было знакомиться заново.
Наруто сидел на диване возле стола и медленно тянул из кружки чай, уставившись пустыми глазами в темную стенку. Вид задумчиво-отрешенный, загипнотизированный, как сегодня на тренировке, движения медленные, размеренные, машинальные. Кто бы мог подумать, что Наруто может быть таким – тихим, спокойным, сосредоточенным… Он настолько гармонично вплетался в окружающую его темноту, что было трудно представить, чтобы он вообще мог существовать в свете. Место рыжего комбинезона заняли свободные спортивные штаны и футболка неопределенного, густого темного цвета, светлые волосы, всегда казавшиеся яркими, почти светящимися желтизной на солнце, приняли неопределенный серый оттенок. Похоже, парень только недавно из душа: вечно торчащие во все стороны пряди пригладились, и Саске даже видел повисшие на их кончиках маленькие капельки воды. Так утренняя роса ложится на травинки и замирает, дрожа от малейшего ветерка…
Наруто вдруг выпрямился, поставил чашку перед собой и оперся рукой на стол. Посидел немного так. Голова его стала медленно, но верно клониться вперед, и в конце концов, будто сдавшись, он уронил ее на руку и замер. До Саске долетело тихое размеренное дыхание.
Заснул.
«Эх, добе…» - Саске беззвучно усмехнулся и одним прыжком перемахнул через подоконник. Бесшумно, мягко, как кот, приземлился и подошел к столу. Склонился к Наруто, вслушиваясь в дыхание. Похоже, досталось ему за день, раз он прямо сидя засыпает; даже за Узумаки, того еще сони, этого обычно не водилось. Что ж, раз так, вряд ли он скоро проснется. Есть время осмотреться.
Квартира Наруто поражала истинно спартанской обстановкой. Ничего лишнего, только те вещи и предметы, которые нужны в постоянном обиходе. Две комнаты – гостиная и спальня, кухня, прихожая, ванная и туалет.
Первой на пути попалась почему-то спальня. Узкая, даже на вид жесткая кровать, тумбочка, шкаф. Голые стены. На полу – старый вытертый коврик.
Гостиная. Два кресла, диван, посередине – низкий стеклянный столик. В дальнем углу – этажерка с книгами, еще одно кресло и торшер. Саске заинтересованно подошел к этажерке, оглядел полки. В небольшом, в общем-то, собрании можно было найти все, на любой вкус: от философии до художественной литературы. Все книги – в прозрачных обложках, бережно сохраняемые на будущее, большинство – с несколькими закладками на разных страницах. Саске качнул сам себе головой, усмехнулся. И вправду – совсем иной человек раскрывался сейчас перед ним. Раньше он и представить себе не мог Наруто с книгой в руках…
Так же, как и с карандашом. Саске медленно подошел к столу, активировал шаринган для лучшей видимости и долго рассматривал лежащие на столе листы бумаги. Оказывается, Наруто умел рисовать. Довольно резкие, размашистые линии складывались в какие-то фантастические картины: ломаные, темные фигурки людей, падающие под давлением какого-то огромного вала; бегущая по краю неба лохматая собака, похожая на Акамару; пламя свечи, изогнувшееся гибкой фигурой девушки – довольно-таки банально, но красиво, с любовью прорисованное… Поверх всех рисунков лежал лист, с которым, видимо, работали сегодня. Похоже, творец был недоволен творением: через весь рисунок протянулась жирная извилистая линия, призванная заштриховать неудавшуюся работу. Саске взял лист в руки, рассматривая. Среди многочисленных перерисовок, беспорядочных штрихов, понятных, видимо, только автору, разобрать, что же именно нарисовано, было трудно, однако через несколько минут Саске удалось выделить две размытые человеческие фигуры. Они стояли друг напротив друга в явном ожидании боя, одна – с занесенной над головой для удара катаной, вторая – словно уже заранее уклоняясь в защите. А между ними, чуть выше, в небе, легкими, едва различимыми штрихами была набросана маска…
Саске положил лист обратно на стол, тяжело выдохнул. Вышел из гостиной, окинул взглядом прихожую. Ничего, что говорило бы об уюте: вешалка, стойка для обуви – и все. Никаких милых мелочей, безделушек, которые, как Саске казалось, Узумаки должен любить по определению… ничего. Словно это не дом, а так… место, где можно переночевать, не рискуя попасть под дождь.
Что его заставило заглянуть в ванную – он не знал. Но в ванной его встретило разбитое зеркало. Часть осколков валялась в раковине, часть на честном слове висела в раме, и все – со следами засохшей крови по краям. Так зеркало бьется от резкого удара кулаком – со всей силой, со всей накопившейся злостью к себе и к другим, ненавистью и отчаянием, когда собственные усталые и обреченные глаза в отражении становятся невыносимы, потому что напоминают о том, что выхода нет… Саске зажмурился, помотал головой. Слишком ярким было видение… Слишком смело было решить, что он все понял.
Но как можно решить иначе? Саске снова прошел на кухню и сел на стул напротив спящего Наруто. Разве он его не понял? Это пронзительное одиночество нельзя было не понять. Оно складывалось из мельчайших деталей: один стул в кухне, одна чашка, тарелка, ложка. Тот, кто привык ждать гостей, держит по меньшей мере еще один набор. Наруто не держал, да и вообще вся квартира создавала впечатление предназначенности лишь для одного человека. Саске покачал головой. «Наруто, Наруто… Что же ты с собой сделал?» - невольно мелькнуло в мыслях, заставив Саске криво улыбнуться. А еще упрекал его в банальности…
- Ммм… - глухо послышалось вдруг. Наруто пошевелился, медленно, с невероятным усилием отрывая голову от руки, силясь открыть глаза. Выпрямился, откинулся на спинку стула, закрыв лицо ладонями. – Черт…
Он посидел немного так, видимо, отчаянно пытаясь проснуться, потом все же убрал от лица ладони и, глядя вниз, куда-то под стол, будто машинально пригладил волосы. Не взъерошил, а пригладил, так, что уже начавшие было подниматься высохшие прядки снова улеглись на место. Затем поднял голову, окинул Саске сонным усталым взглядом и сдвинул брови. Помолчал с минуту, видимо, отчаянно пытаясь сообразить, кто перед ним сидит.
- А… - наконец брови разошлись и медленно поползли вверх, выражая удивление. Из взгляда стремительно уходила сонливость. – Саске? – полушепот-полувыдох.
Саске едва заметно кивнул, не сводя с него внимательно взгляда. Каким же непохожим на самого себя он сейчас был: приглаженные, не торчащие во все стороны волосы, почти черные, отблескивающие в темноте глаза, сжавшиеся в плотную линию губы, заострившиеся, более жесткие, чем обычно, черты лица, подчеркиваемые полосами на щеках… Он был не похож на самого себя – и в то же время казалось, что именно сейчас, именно в этот момент он самый что ни на есть настоящий. Все маски слетели, вся игра исчезла, и остался только он – настоящий, естественный… живой? Да, именно живой… Не карикатура на самого себя, не заводная кукла с вечной улыбкой на лице, а живой человек. Настоящий…
- Почему ты так смотришь? – Наруто по-прежнему говорил тихим шепотом, будто боялся, что его услышит кто-то, кому не нужно.
- Я впервые тебя вижу, - тем же шепотом ответил Саске.
На миг лицо Наруто исказилось, будто от боли, он сдвинул брови, закусил губы и отвел взгляд. Поражение всегда трудно принимать.
- Ты хорошо играл, - продолжил Саске.
Наруто глянул на него. Качнул головой.
- Но, похоже, встретил достойного соперника.
Саске улыбнулся. Из уст Наруто это звучало наивысшей похвалой.
Узумаки вздохнул, подался вперед, облокачиваясь о стол, и запустил пальцы в волосы.
- Когда ты понял? – все тот же шепот.
- Сегодня. На тренировке.
- Я так и знал, - Наруто горько усмехнулся. – Этот твой взгляд… Я так и знал, что это неспроста.
Саске усмехнулся вслед за ним, тоже облокотился о стол, приблизившись к его лицу.
- Могу я тебя спросить… - Наруто удивленно поднял голову. Помедлил, но кивнул – кажется, догадываясь, что за вопрос его ждет. – Почему ты начал играть?
Наруто едва заметно пожал плечами.
- Ребенком я мечтал о том, чтобы во мне перестали видеть врага, - прошептал он. Прикрыл глаза. – Я думал: пусть видят кого угодно, но только не врага.
- И ради этого ты был готов поступиться гордостью? Смириться с тем, чтобы тебя все считали идиотом?
- Да, - Наруто кивнул, не открывая глаз. - Ради этого я готов был запинать свою гордость и с радостью становился посмешищем, упивался ролью балаганного шута и тем, что благодаря этому я хоть кого-то смог к себе притянуть. Хоть кого-то, кто не смотрел на меня свысока и с отчуждением; пусть для них я был идиотом и на меня смотрели с раздраженной жалостью, но и это было лучше, лучше, чем все, что я знал до этого. Пусть, думал я. Придет время, и я смогу сбросить маску, смогу доказать, что на самом деле я достоин не только жалости, - он замолк, о чем-то некоторое время раздумывал и снова усмехнулся – горько и обреченно. - И время шло. Шло, шло, шло… И всегда маска была более востребована, чем то, что под ней скрывалось. Скоро пришло время думать не только о себе да об учебе, но и о цели в жизни. «Я буду Хокаге!» - кричал я на каждом углу – и с ледяным спокойствием подмечал реакцию. Один усмехнулся, ласково потрепал по волосам: «Будешь, будешь». Другой зло прищурился, фыркнул. Третий покрутил пальцем у виска. Четвертый дал подзатыльник. А в голове – список, поделенный на две колонки: тех, кому доверять до определенной степени можно, и тех, кому доверять ни в коем случае нельзя. Я дурачился – и с расчетливой холодностью смотрел, кто как меня воспринимает. Я дрался – и наблюдал за поведением противника, отмечал край, черту, за которой он может сорваться. Все заносилось в список, все составляло досье – каждого, кто хоть что-то значил в моей жизни. Их было немало, тех, кто не видел меня без маски; единицы – те, кто еще помнят меня ребенком, не знающим про игру, но и они уже не воспринимают меня таким, какой я есть. Даже ты, - Наруто открыл глаза и в упор посмотрел в глаза Саске. – Даже ты не смог меня тогда разгадать. Скажи, что изменилось? Я стал хуже играть?
Обреченные, потухшие, темные глаза. Так близко… Так близко, что шепот долетает вместе с дыханием и щекочет кожу. Саске поднял руку и осторожно тронул запястье Наруто.
- Нет, - ответный шепот. И приблизиться еще больше – сознательно, не отводя взгляда, не обращая внимания на изумление и даже испуг в глазах. – Нет. Ты хорошо играл. Просто ты допустил ошибку, когда пришел тогда ко мне.
- Я не… - глаза расширились, и испуг разоблачения в них никак не скроешь. Саске еще больше подался вперед.
- Это был ты, - стол поехал, проскрежетав ножками по полу, и Саске одной рукой раздраженно отодвинул его в сторону. Заставил Наруто подняться с дивана. Теперь они стояли вплотную друг к другу – глаза в глаза. – Это был ты, Наруто…
И он не стал отпираться, да и бесполезно это было. Он просто закрыл глаза и замер.
Ночь – время, которое позволяет все. В ней не место играм и маскам, не место притворству. И поэтому Наруто только вздрогнул, когда жесткие пальцы погладили его щеку, тронули, приоткрывая, губы, зарылись в волосы, заставляя откинуть голову… Саске улыбнулся и, наклонившись, осторожно поцеловал его.
- Саске… - растягивая гласные, будто упиваясь его именем, с неповторимой, неведомой интонацией, от которой вдруг заныло что-то в груди…
- Наруто… - обжигая выдохом губы, каждый звук будто вспыхнул на миг в воздухе и тут же погас, оставив легкий аромат дыма…
Шепот… Стон… Шорох падающей на пол одежды…
- Это сумасшествие…
- Я знаю…
- Саске, это неп… непра… ааах… ммм…
- Все правильно, Наруто. Сейчас – правильно…
Шелест торопливых шагов… Скрип кровати… Стоны…
И темнота.
Одна игра. Одна маска. Одна ночь. И одно сумасшествие – на двоих.
***

Горячая кружка обжигала пальцы, свет бил в глаза, и Саске поморщился – и от того, и от другого. Протянул руку, дернул за шнурок – штора послушно поехала к середине окна и закрыла его от немилосердного утреннего солнца. Он вздохнул с облегчением, переложил чашку в другую руку и глотнул чай. Откинул голову назад, на спинку дивана.
- Доброе утро.
Саске открыл глаза и повернул голову. Улыбнулся краем губ.
- Доброе утро.
Наруто немного постоял в проеме двери, сложив руки на груди и облокотившись на косяк, будто не зная, что делать. Синие, похожие на холодное северное море глаза скользнули по стенам, окну, отодвинутому с места столу, не в силах ни за что зацепиться, серьезное лицо с заострившимися, даже немного резкими чертами казалось сосредоточенным, будто он что-то просчитывает в уме. Саске усмехнулся, поднял голову и чуть подвинулся.
- Садись.
Наруто послушно оторвался от косяка и сел рядом с ним. Помолчал.
- Я вчера не спросил… - тихо начал он. Его голос, не звонкий, как обычно, а низкий и густой – настоящий, странно было слышать при свете дня. Впрочем, как и видеть его таким – изменившимся, с приглаженными волосами, в черных свободных штанах и без футболки, на обнаженном теле видны все последствия прошедшей ночи: засосы, укусы, синяки... – Скажи, как ты понял, что это я был… тогда?
Саске с трудом оторвал от него взгляд, снова глотнул чай.
- Тот, кто говорил со мной тогда, - медленно произнес он, - меня понимал. Понимал так, как не понимал никто, до самого конца. Так может понимать только тот, кто сам все это пережил. Когда я пришел сюда… - Саске поводил в воздухе кружкой. – Увидел твои рисунки, книги, зеркало… Я понял, что мы одного поля ягоды. Оба актеры, оба – всю жизнь в игре. И значит, там, в лесу, ко мне мог подкрасться только ты и никто больше. Только ты мог меня настолько понять.
Наруто улыбнулся – не так, как привык улыбаться на людях, наигранно, чересчур весело и светло, а едва заметно, только обозначив улыбку. Глаза его от этого стали похожи на море на рассвете, когда по гребням волн скачут разноцветные солнечные зайчики. И не было больше тоски и обреченности, не было безвыходности и муки – только тихая, спокойная радость…
- Теперь ты мне скажи, - Саске отставил кружку и повернулся к нему, оперевшись рукой на спинку дивана. Наруто поднял брови. – Почему ты тогда… - он замолк, подбирая слово, но Наруто явно понял и без того – покраснел.
- Я… - начал он и затих. Выглядел он таким смущенным, что Саске даже умилился. – Мы ведь так похожи, да? Я не думал, что мы настолько похожи… И когда понял… Будто что-то щелкнуло, как наваждение какое-то… Что именно так и только так должно быть… Понимаешь? – он оторвал взгляд от стенки и с надеждой посмотрел на Саске.
Именно так и только так должно быть. О да, Саске его прекрасно понимал. Потому что именно это ощущение пронзило его ночью. Только так – правильно. Никак иначе.
Нельзя играть в одиночку. Это невыносимо, это сводит с ума, это не дает жить своими чувствами и своей жизнью. Играть нужно вдвоем. Только вдвоем.
Саске медленно протянул руку и коснулся полосатой щеки Наруто. Тот будто этого ждал: немедленно потерся о ладонь, как ластятся коты, и, придвинувшись, уткнулся лицом Саске в плечо.
- И что теперь? – тихо спросил он. – Что будем теперь делать?
- Теперь? – Саске усмехнулся. – Теперь у нас есть несколько вариантов. Либо делаем вид, что нам друг на друга по-прежнему плевать…
- Мне никогда не было на тебя плевать, - Наруто поднял голову и заглянул ему в глаза. Саске чуть улыбнулся.
- Мне на тебя тоже, - он закрыл глаза, притянул Наруто к себе и прижался щекой к светлым волосам. – Либо плюем на всех и живем так, как живется…
- Перестаем играть?
- Да, - Саске почувствовал, как Наруто вздрогнул. И впрямь: как бы он ни ненавидел игру, она была частью его жизни, частью него самого, и отказаться от нее значило отказаться от самого себя…
- А третий вариант? Он есть?
- Есть, - Саске усмехнулся. – Третий вариант всегда есть… Мы остаемся вместе и не делаем из этого тайны. Все узнают о наших отношениях, половина населения деревни падает в обморок в первый же день. И в дальнейшем мы обеспечиваем слухами о нас всех сплетников в округе.
- Каким образом? – Наруто выкрутился из его рук и посмотрел в улыбающееся лицо. Прищурился. – Хотя дай, я угадаю. Ревность, - Саске кивнул. – Собственничество, - Саске ухмыльнулся. – Скандалы, - Саске закатил глаза. – «Видеть тебя не желаю!» у всех на глазах и бурное примирение там же, - Саске откровенно рассмеялся. Наруто склонил голову на бок. – Ты хочешь, чтобы деревня скучала по нам, когда мы на миссии, из-за того, что отвыкла обсуждать что-то, кроме нас?
- Я об этом просто мечтаю, - фыркнул Саске. Поднял бровь. – Так мы играем?
По губам Наруто скользнула хитрая улыбка.
- Играем, - кивнул он. В глазах заблестел азарт. – Это будет весьма забавно… Когда начнем?
- Почему бы не сегодня? – пожал плечами Саске.
- Согласен, - ответил Наруто. Покачал головой. – Никогда бы не подумал, что ты мне можешь такое предложить…
Саске только фыркнул и, взяв его за плечо, потянул на себя.
- Мы на тренировку опоздаем…
- И что? – Саске ласково коснулся губами его губ.
- Как? И это мне говорит Учиха Саске? – Наруто, похоже, был по-настоящему удивлен. Саске рассмеялся.
- Мы играем, Наруто. Скоро Сакура придет выяснять, почему нас нет, и…
- О, - Наруто улыбнулся. – Открывать пойдешь ты. Чтобы сразу все стало ясно. У тебя тут такой шикарный укус на шее…
- На себя посмотри, - усмехнулся Саске, но откинул голову, позволяя ему пройтись по пострадавшей коже поцелуями…
…Потолок над головой закачался и вспыхнул миллионами белоснежных граней, рассыпался на миллиарды осколков и затмил кругом все, оглушив звоном и тишиной. И не было больше ничего – ни обязанностей, ни обреченности, ни тоски, ни палящего жара солнца и десятков изучающих глаз, жгущих подобно софитам…
Были только они.
И игра.
Одна на двоих.